Он улыбнулся:
— Я решил, что тоже не стану рассказывать.
Не спрашивая у нее, он повернул на запад, чтобы восходящее солнце было позади них. Его сестра или мать стали бы настаивать, чтобы он продолжил, объяснил, почему не хочет рассказывать свой сон, попытались бы всеми правдами и неправдами выудить у него подробности.
Он упорно, даже сердито сопротивлялся бы их усилиям.
Воспоминания о сне всколыхнулись, образы темных данцигских улиц стремительно вернулись, как это часто бывало после той ужасной ночи.
— Я был с Уиллом Дугласом, когда он умер, — сказал он.
Ее взгляд по-прежнему был устремлен вперед, но он увидел, как она прикусила нижнюю губу.
— Ясно, — проговорила она. — Как ужасно это, должно быть, было!
— Ужасно — это еще слишком слабо сказано.
— Ваш кошмар, он был о его смерти?
Гарт кивнул:
— Он почти всегда один и тот же, но все же каждый раз как-то отличается от реальности.
— Отличия вас тревожат?
Она смотрела так, будто ответ на этот вопрос значил для нее больше, чем можно было ожидать.
— Да, — признался Гарт.
еперь он наблюдал за ней внимательнее, чем прежде. Он заметил ее легкий кивок, прежде чем она снова заговорила.
— Почему? — спросила она.
— Потому что это то, чего не было. Наверное, мне не следует описывать такую страшную сцену девушке, но, быть может, я…
— Вы можете рассказать мне все, что видели, если хотите, — заверила она его. — Обещаю, что не упаду в обморок и никоим иным образом не приведу вас в смущение.
Это вызвало у него усмешку.
— Девушка, не думаю, что вы могли бы смутить меня, даже если бы постарались, но надеюсь, вы правы насчет обморока. Мне бы не хотелось, чтобы вы свалились с лошади.
Она улыбнулась:
— Женщины Приграничья не сваливаются с лошадей, сэр.
— Никогда?
— Сестра Изабеллы, принцесса Гелис, знает, что вы были с сэром Уильямом, когда он умер? — вернула она его к прежней теме.
— Нет, — признался он.
— Думаю, ей бы хотелось об этом услышать, — сказала Амалия. — Впрочем, возможно, я лишь выражаю то, что чувствовала бы сама в подобных обстоятельствах. Быть может, Гелис смотрит на это иначе.
— Я слышал, она почти не разговаривает с тех пор, как узнала о смерти Уилла.
— Его смерть потрясла ее, а она на последних месяцах беременности. Изабелла говорит, Гелис очень боится за ребенка, не хочет потерять его. Поэтому она не говорит о сэре Уильяме и запрещает Изабелле распространяться о том, как его смерть похожа на смерть Джеймса и что, вероятно, это дело рук одного человека.
— Изабелла так сказала ей?
— Да, а Гелис ответила, что если она не может изгнать такие недобрые мысли из головы, то по крайней мере не должна позволять им слетать с языка. Она напомнила, что, по словам его людей, это был результат ссоры между ним и лордом Клиффордом.
— Его люди действительно говорили так, — согласился Гарт.
— Вы не были одним из его людей?
— Я был его другом и товарищем по оружию, — ответил Гарт. — Вскоре после свадьбы в Данфермлине мы вместе отправились в Кенигсберг, в Пруссию, искать приключений. Уилл прослышал, что тевтонские рыцари собираются вести армию в Литуанию.[3] Такие экспедиции все еще считаются крестовыми походами, хотя литуанцы давным-давно стали христианами. Но когда мы прибыли, то узнали, что король Англии тоже намерен присоединиться к рыцарям. Он обещал привести им флотилию, но не раньше июля.
— Но ведь вы отправились в Пруссию в январе?
— В начале февраля, а это неподходящее время для морских путешествий. Тем не менее, по настоянию Уилла, рыцари согласились нанять корабли в ближайшем порту, Данциге, и позволили Уиллу ими командовать. На подготовку снаряжения требовался месяц, а поскольку у меня не было причин задерживаться, я провел три недели, обследуя прусскую глубинку и часть Франции.
— Места там такие же красивые, как и здесь?
— Природа отличается от шотландской, но холод там такой же. Уилл сглупил, поехав так рано. Он и сам это знал, но говорил, что хочет чем-то занять себя, чтобы не думать о…
Осознав, что не имеет права повторять резоны Уилла кому-то еще, он замолчал, пытаясь собраться с мыслями.
Она склонила набок голову и окинула его внимательным взглядом.
— Сэр Уильям был очень близок с Джеймсом и надеялся быть избранным третьим графом Дугласом, не так ли?
— Он знал, что многие говорили об этом, и был бы хорошим предводителем, — признался Гарт, — но он был рожден бастардом…
— Лютый Арчи тоже, — заметила она, когда он замолчал в нерешительности.
— Да, верно, но его отец был прославленным Добрым сэром Дугласом.
— Тот, кто умер, пытаясь доставить сердце Брюса в Святую землю?
Он кивнул.
— К тому же Арчи был старшим, а также отцом Уилла.
— Да, но Файф желал Арчи, а не сэра Уильяма, — заметила она. — И Файф убедил многих Дугласов поддержать Арчи.
— Иисусе, девушка, да вы знаете об этом столько же, сколько и я! — воскликнул он.
— Это результат жизни с Изабеллой. Она проявляет огромный интерес ко всему, что у Дугласов связано с Файфом.
— Из-за уверенности, что Файф приказал убить Джеймса?
— Да, — отозвалась она и снова прикусила нижнюю губу.
Несколько минут они ехали в молчании.
— О чем задумались, девушка?
Она пожала плечами:
— Да так, ничего особенного. Что произошло, когда вы вернулись, чтобы встретиться с сэром Уильямом и остальными?
— Уиллу была поручена какая-то дипломатическая миссия к английскому лазутчику у тевтонских рыцарей, и он снял номера в Данциге. Он ушел раньше, взяв с собой четырех парней, и все никак не возвращался. Мои люди устали, в городе было спокойно, и я сам отправился его искать.
— А вы могли задавать вопросы в городе? Вы говорите по-немецки?
— Говорю, и хотя не слишком бегло, но довольно неплохо… благодаря своим путешествиям. И в этом одна из странностей в моем сне, где я говорю по-немецки так же бегло, как по-шотландски или по-английски.
Она кивнула:
— В моем сне тоже так бывает. Не с языками, но кое-что происходит по-другому, как вы говорили. Вам этот сон снился не единожды?
— Точно, хотя и одного раза вполне достаточно, скажу я вам.
Он описал ей свой сон. Когда Гарт закончил, она поинтересовалась:
