От этой внезапной мысли у Френсис перехватило дыхание. Господи, да она с ума сошла!
В эту минуту карета проезжала под фонарем. Что могло вызвать румянец у нее на лице? – подумал Маркус, взглянув на Френсис. Она напомнила ему юную девушку, и его больно кольнуло в сердце.
Глава шестая
У театрального подъезда и в самом деле была толчея. Когда они наконец подъехали и попали внутрь, в фойе их ждали Ричард с Аугустой. К тому времени, когда они уселись в герцогской ложе, Френсис уже достаточно оправилась, чтобы переключить свое внимание на сцену.
Как Аугуста и говорила, Джеймс появился во время антракта.
– Мэм, – заговорил он и попытался церемонно расшаркаться, в результате чего из-за тесноты в ложе чуть не сбил с головы сестры украшенный перьями тюрбан. – К вашим услугам. – Он поклонился Маркусу, насмешливо взглянул на Аугусту, поправлявшую свой головной убор, бросил “Как дела, Дик?” Ричарду и повернулся к Лавинии. Одна бровь у него поползла вверх.
– Джеймс, ты, кажется, еще не встречался с леди Лавинией Стенмор? – спросила Френсис.
– Нет, – ответил тот, с интересом глядя на Лавинию. – Иначе я бы непременно запомнил.
– Леди Лавиния, позвольте вам представить моего приемного сына, графа Коррингама. – Френсис заметила, что Лавиния улыбается. – Леди Лавиния – дочь герцога, – добавила она, делая ударение на последнем слове, как бы намекая пасынку, чтобы поостерегся. – Выход в свет ей предстоит на следующий год.
– Буду ждать с нетерпением. – Юноша сжал Лавинии руку и наклонился для поцелуя. – Леди Лавиния, ваш покорнейший слуга.
– Добрый вечер, милорд, – сказала девушка, глядя на него смеющимися глазами. – Вам нравится спектакль?
– Да, очень.
– А теперь, когда ты перевернул здесь все вверх дном, может, присядешь наконец? – недовольно проговорила Аугуста.
– Нет, спасибо, звонок уже прозвенел.
– Ну, тогда приходи к нам на ужин, – продолжала Аугуста, не догадываясь о сомнениях, терзавших мачеху.
– Прекрасно. – Джеймс отвесил общий поклон, с многозначительной улыбкой посмотрел на Лавинию – и был таков.
Френсис взглянула на Маркуса и внутренне поежилась – от него тоже явно не ускользнуло, какими взглядами обменялись молодые люди. Ну вот, теперь, если Джеймс допустит какую-нибудь вольность, ответа Маркус потребует от нее.
Ужин получился много веселее, чем Френсис ожидала. Ричард с Аугустой были очень гостеприимны, а их кухарка, узнав, что среди гостей будет герцог, превзошла самое себя. К изысканным блюдам были поданы не менее изысканные вина. Маркус с аппетитом ел, в душе завидуя Френсис, у которой такая любящая семья.
– В детстве мы называли ее маленькой мамой, – сказал Джеймс. – Она была такая застенчивая, когда появилась у нас, так старалась понравиться. Боюсь, мы не очень-то ей в этом помогали, то и дело огрызались..
– Говори только за себя, – вмешалась Аугуста, – я-то маму не расстраивала.
– Да неужели? А кто насыпал ей сахара в краски? Из-за того только, что она не купила тебе то ужасное розовое платье, которое ты увидела на ярмарке!
Френсис рассмеялась.
– Да она просто издевалась над тобой, – не унимался Джеймс. – Ну как же, злую мачеху полагается ставить на место. – Он театрально вздохнул. – Но все дело в том, Лоскоу, что маленькая мама и сама-то была почти ребенок, и уж чего в ней точно не было, так это злости. И постепенно мы подружились и дружим до сих пор.
– Джеймс, ты заставляешь меня краснеть, – проговорила Френсис.
– Я просто говорю правду.
– Лучше бы постыдился, не очень-то часто ты вспоминаешь теперь про маму, – вставила Аугуста. – Уже, наверное, месяц не был в Коррингам-хаусе. Если бы не благотворительный бал, так и не знал бы, как она поживает.
– Да я и так все прекрасно знаю. У нее всегда все в полном порядке, возится со своими сиротами, пишет свои сладкие портреты, учит рисованию бездарных девиц. Кругом только и слышишь: “Ах, какая прекрасная женщина, такая благородная, такая талантливая…”
– Джеймс, уймись, – прервала его Френсис.
– Да он просто к тебе подлизывается, – вставила Аугуста, – так что будь начеку.
– Буду-буду, но мне любопытно, с чего бы это.
Если ты хочешь мне что-то сказать, Джеймс, то давай отложим до завтра. Приезжай в десять утра, хорошо?
– В десять! Вы это серьезно, мэм?
– Вполне.
– Ладно, – со вздохом произнес Джеймс. – Только знай, я буду невыспавшийся.
– А ты ляг пораньше, – проворчала Френсис. Маркус с улыбкой следил за этой шутливой перепалкой. Голос Джеймса звучал ласково, когда он якобы нападал на мачеху, у которой лучились глаза, когда она ворчала на своего приемного сына. Да, это была искренняя взаимная привязанность. Какая счастливая, дружная семья. Жаль, что у Френсис нет своих детей. Маркусу стало ее очень жалко, из нее получилась бы прекрасная мать.
Между тем она совсем не выглядела несчастной, напротив, вид у нее был самый счастливый, словно жизнь дала ей все, чего она хотела: хорошего мужа, любящих детей, всеми признанный талант и верных друзей. Маркус почувствовал укол зависти. Он, владелец обширных поместий, занимающий высокое положение в обществе, имеющий достаточно денег, чтобы купить все что угодно, завидует ей. За деньги не купишь того, чего ему так не хватает, – любви женщины. Маргарет никогда его не любила, даже призналась однажды, что он ей противен. И ее нельзя в этом винить, оба они были пешками в игре родителей. Будь она вольна в своем выборе, наверное, встретила бы мужчину, которого полюбила бы и и за которого вышла бы замуж; а он не потерял бы Френсис.
“Ты ее забудешь, – категорическим тоном заявил отец. – Ты еще слишком молод. Нам с мамой лучше знать, что для тебя лучше”.
А если попробовать еще раз? Или уже поздно?
– Как вы считаете, ваша светлость? – долетел до него голос Аугусты.
– Прошу прощения, леди Харнэм, я задумался…
– Вы не находите, что либретто оперы слабовато, да и голоса не слишком хороши?
Маркус растерянно улыбнулся. По правде говоря, он совершенно не следил за тем, что делается на сцене, захваченный ощущением близости Френсис. Она стала много привлекательнее, чем была в семнадцать лет, но это была красота холодной, неприступной женщины.
– Полностью с вами согласен, – ответил он, чтобы что-то сказать.
– Вы не путешествовали по Европе, милорд? – спросила Аугуста.
– Нет, не успел, пришлось вступать в права наследства, а потом началась эта заварушка, пути закрылись для всех, кроме войск. Сейчас, когда установился мир, молодые люди снова могут ехать за границу. Мой младший брат Джон, кстати, сейчас в Италии.
