Макс, пробившийся сквозь скопление людей, поставил на стол три кружки легкого пива (к неудовольствию Руфы, оно понравилось Нэнси).
— А у вас будет на что жить после оплаты счета?
— Денег останется мало. Придется подыскивать работу раньше, чем я хотела. Плохо то, что у меня связи в основном за городом.
Нэнси уже решила, что не вернется за город. Лондон ей нравился.
— Не беспокойся, дорогая. Я сама найду себе работу: чтобы подавать кружки, не нужны особые связи.
— Я не для того все это затеяла, чтобы ты вкалывала в пабе, — резко заявила Руфа. — Вдруг один из наших объектов увидит тебя?
— Все зависит от паба, — сказала Нэнси. — Интересно, здесь нужна работница с неполной занятостью?
— Здесь? Что ты! — Руфа была обескуражена.
— А что здесь плохого?
— Уэнди говорит, здесь каждую пятницу происходят драки…
— Ну и что? Во всех приличных пабах по пятницам вечером дерутся. Это не проблема. Надо лишь вовремя вызвать полицию.
— В «Гербе Хейсти» ты ничего подобного не делала! — протестовала Руфа.
Нэнси засмеялась.
— Очень даже делала. Пабы повсюду одинаковы. Почему, ты думаешь, в меня втюрились двое полицейских? Когда к нам приходила команда регбистов, я вынесла столько битого стекла, сколько хватило бы на строительство Хрустального дворца.
— Ты никогда ничего не говорила…
— Настоящий Мужчина не велел мне. Он считал, ты будешь волноваться.
— Боже, и он был прав, — сказала Руфа, потрясенная и не вполне поверившая сказанному. — Ты не будешь заниматься подобным здесь.
— Всем нужны деньги, — напомнил ей Макс. — С Брачной игрой работа в пабе несовместима лишь в том случае, если кто-нибудь засечет Нэнси, но я что-то не могу представить, чтобы этот граф заявился на караоке в «Дьюк оф клэранс».
Рошан положил клеенку под пиво Макса.
— Руфа совершенно права, это будет слишком рискованно. — Он смотрел задумчиво. — Давайте подойдем к этому творчески. Вы не можете совершить налет на Шерингем-хаус, так как у вас нет вечерних платьев. А что, если я достану вам пару платьев за просто так?
— Откуда? — спросила Нэнси.
— Из «Оксфэма».
— Почему кто-то должен давать тебе вечерние платья из соображений благотворительности?
— Думаю, он не имеет в виду благотворительность, — сказал Макс. — Смотрите на него, девочки: он готовит аферу.
— Отнюдь нет! Я лишь думаю использовать свои профессиональные связи. — Рошан возбудился. Он обратился к Руфе:
— Мой редактор помешан на шике, а сам — неотесанный мужик. Точно такая и его газета, что бы он там ни думал. Мы никак не можем добиться приглашения на какое-нибудь стоящее мероприятие. Если нам и удается пробраться куда-то, мы не можем найти приличного типа, чтобы сфотографировать. По правде говоря, он бы с удовольствием заснял таких красоток, как вы, и поместил фотографии в разделе мод. Особенно если вас щелкнут, когда вы затеете какую-нибудь шумиху в Шерингем-хаус.
— Я же говорил, — сказал Макс, — этот смуглый малый хочет написать о Брачной игре в своей газете. Почему бы вам не дать там объявления?
— Заткнись! — отрезал Рошан. — Если я и дам небольшой текст, то он будет посвящен норманнской крови, а были ли вы среди приглашенных — никто не будет проверять.
— Проверять, может, и не будут, — рассуждал Макс, — но как ты проведешь туда фотографа?
— Эрмьон сказала, что они впустят нескольких фотографов. Это, разумеется, ребята из «Вог» и «Дженниферс дайари». Я уверен, мне удастся провести своего человека.
Нэнси и Руфа взглянули друг на друга. Руфа проявила осторожность.
— Ты говоришь, нам бесплатно дадут платья?
— Разумеется, и все увидят, как шикарно они сидят на вас, — с уверенностью заявил Рошан. — Одно небольшое упоминание в газете — и фирма будет завалена предложениями от богатых бездельниц, желающих выглядеть так же.
— Даже не знаю, что сказать, — проговорила Руфа.
— Ты думаешь об Эдварде, — заметила Нэнси. — Он слишком скуп, чтобы купить газету. Все новости он узнает по «Радио-4».
— А вдруг он купит картошку и… и прочтет газету, в которую она будет завернута?
Нэнси разразилась смехом.
— Когда Эдвард покупал картошку? Нас могут сфотографировать голышом, но он никогда не узнает об этом.
Это соответствовало действительности. Руфа тоже рассмеялась.
— Ну что ж, если вы и в самом деле считаете, что мы можем это осуществить… Но вдруг твой редактор поймет, что мы не принадлежим к высшему свету?
Рошан лукаво улыбнулся.
— Не поймет, если заранее не будет знать. Для него главное — конечный результат. Если имеются сомнения, вспомни первую заповедь журналиста…
И они с Максом вместе проскандировали:
— Состряпай!
Глава восьмая
Шерингем-хаус занимал часть просторной площади напротив Кенсингтон Гарденз. Это было плоское здание в георгианском стиле с желтой штукатуркой и огромными продолговатыми окнами, в которых отражался залитый огнями театр. Вереница легковых машин медленно ползла к красивому центральному входу с колоннами: у входа, подобно кариатидам, стояли двое полицейских, которые наблюдали, как на холодную мостовую выходят мужчины в смокингах и женщины в мехах.
Руфа смотрела из окна такси на извивающуюся очередь. Она была удивительно спокойна, но ее глаза горели от возбуждения.
— Как удивительно, — прошептала она, — думать обо всем, что происходит здесь. Это совершенно иной мир, не правда ли?
— Другое измерение, — сказал Рошан, нервно теребя свой галстук-бабочку. Он сидел на откидном месте позади шофера, подолы шелковых платьев девушек касались его ног.
— Просто невероятно, — добродушно изрекла Нэнси. — Я насчитала три «роллс-ройса» и четыре «бентли»! Их нужно всех повесить на ближайшем фонарном столбе.
Руфа засмеялась.
— Самое время стать социалисткой.
— Я начинаю думать, что многое говорит в пользу социализма, — заметила Нэнси. — По крайней мере, стать социалистом дешево и просто.
— Да, но подумай о нарядах, — вздрогнув, сказал Рошан. — Социалисты выглядят хуже христиан.
— Мне все равно. Я уверена, на баррикадах будет удобно в хороших туфлях. Тебе не страшно, Ру?
— Конечно, нет, — быстро ответила Руфа. — Мы обе выглядим потрясающе. Если поддаться панике, то лучше вернуться назад в Мелизмейт.
Рошан уже в сотый раз посмотрел на часы.
— Почему все так затянулось? И на кой черт здесь эти полицейские? Мне они не нравятся.
