Она, все еще улыбаясь, подошла к столу и села рядом с Чейзом, оставляя противоположную сторону свободной для двух других участников встречи. Отложив сумочку, подвинула стул чуть ближе и кивнула, когда подошедший официант предложил наполнить ее бокал тем же темным кларетом, что и у Чейза.
Сердце ее стучало как сумасшедшее, а улыбалась она так широко, что боялась, как бы лицо не треснуло. Чейз все молчал, отчего ее желудок постепенно сжимался.
– Привет, – сказала она жизнерадостно. Слишком жизнерадостно, на ее вкус. Должно быть, так говорят марионетки в утренних спектаклях для детей.
Он кивнул, отпив немного вина.
– Я так рада, что ты позвонил. То есть попросил Нэнси позвонить, – добавила она с усмешкой.
Наклонившись вперед, она хотела дотронуться до его руки. Прежде чем их руки соприкоснулись, он снова поднял бокал к губам. Она сглотнула и отдернула руку.
Это ничего не значит, сказала она себе. То, что он не торопится с ней разговаривать и не особо приветствует ее прикосновения, не означает, что он злится на нее или до сих пор переживает из-за недавнего вечера.
Возможно, ему просто неприятна публичная демонстрация чувств, хоть и столь невинная. Или, может, он боится, что его партнеры появятся с минуты на минуту и получат о нем неверное представление.
– Я пыталась дозвониться до тебя, – проговорила она, словно не замечая в его поведении ничего необычного. Сложив руки на коленях, она поймала его взгляд. – Чейз, я хочу поговорить с тобой о...
– Вот они, – резко перебил он. – Это очень важная для меня встреча. Поэтому прошу тебя приложить все усилия, чтобы никак не повредить мне.
Она широко раскрыла глаза, удивленная его резкостью. За все время, когда она сопровождала его на различных мероприятиях, ею не было сказано или сделано ничего такого, что могло бы ему повредить, и он никогда не видел раньше нужды заранее диктовать ей линию поведения.
Елена находила ситуацию более чем странной. Но, возможно, он никак не отойдет после Тишиных замечаний. Не ей его винить, она сама ощущала себя в какой-то мере виновной, а потому решила спустить ему дурное настроение.
Он представил ее другой паре, и Елена проявила максимум усилий, чтобы завязать дружескую, располагающую беседу, пока они изучали меню, делали заказ и пробовали вино. Чейз, вполне вежливый в отношении мистера и миссис Хазлбек, с ней держался холодно. Вот почему она едва не подпрыгнула, когда его рука легла на ее колено и поползла выше.
Вино, которое она пила, плеснулось в бокале и пролилось ей на блузку. Все глаза за столом обратились на нее.
Она нервно рассмеялась, расправила и без того ровно лежащую скатерть и дернула ногой, пытаясь стряхнуть пальцы Чейза. Они остались на месте.
– Вот незадача, – смущенно проговорила она. – Надо же было пролить на себя вино. Знаете, пятна с шелка так трудно отстирываются.
Другая женщина немедленно согласилась и разразилась речью, посвященной самым сложным пятнам, встречавшимся ей в жизни.
Вместо того чтобы вернуть беседу к основной теме переговоров, Чейз, казалось, решил сосредоточиться на достижении других целей. Край ее юбки, уступая его напору, начал задираться.
Пальцы Чейза оказались у нее между ног, и ей пришлось прикусить язык, чтобы не издать ни звука. Сжав ноги плотнее, она остановила дальнейшее его продвижение вперед.
К счастью, тут принесли их заказ. Рука Чейза замерла, и она ослабила хватку, зная, что ему потребуются руки, чтобы есть.
Хоть теперь, занятый обедом, он оставит ее в покое, подумала она с отвращением.
Нельзя сказать, что она возражала против ласк Чейза – при соответствующих обстоятельствах. Но заниматься чем-то подобным под столом, во время ужина, предположительно устроенного для решения проблем бизнеса? Поучая ее, как вести себя во время этой встречи, разве не должен он и сам быть аккуратнее?
К счастью, обед прошел без происшествий, Чейз и мистер Хазлбек большую часть времени толковали о делах. Елена позволила себе немного успокоиться, когда на столе появились кофе и десерт. И тут вновь почувствовала его прикосновение под столом.
Чейз спокойно пил кофе, держа чашку левой рукой. А правая оказалась под столом... и упорно пробиралась вверх.
– Прошу прощения, – сказала она, сняла с коленей салфетку и сложила ее рядом с десертной тарелкой. – Я на минутку отлучусь в комнату отдыха.
Она взяла сумочку и направилась в глубь зала. Оказавшись в дамской комнате, Елена оперлась о край раковины и сделала несколько глубоких вдохов, уставившись на свое отражение в зеркале. Сзади открылась дверь кабинки, и единственная, кроме Елены, посетительница вышла, мимолетно улыбнулась ей, вымыла руки и удалилась.
Как только дверь за женщиной закрылась, Елена оторвала кусок бумажного полотенца, намочила его холодной водой и похлопала себя по шее, по лбу.
Сколько бы она ни возмущалась поведением Чейза, невозможно отрицать его воздействие на нее. Одно прикосновение – и она тает, как снег весной. Даже сейчас чувствуется слабость в коленях.
Дверь дамской комнаты снова открылась. Елена быстро выпрямилась, притворяясь, что спокойно моет руки, а вовсе не прячется здесь... пусть даже так и есть.
И оторопела – вместо очередной дамы в зеркале отразился Чейз, подпирающий дверь. Его губы сложились в довольную улыбку, глаза торжествующе блеснули.
– Что ты тут делаешь? – спросила она хрипло, сжав в ладони обрывок полотенца.
Нащупав за собой защелку, он задвинул ее и шагнул вперед.
– А ты как думаешь?
Отшатнувшись, она ушиблась о раковину.
– Тебе нельзя тут находиться. – Хотелось надеяться, что голос ее достаточно суров. – Это женская комната.
Чейз продолжал идти к ней, на ходу наклоняясь проверить, не видно ли под дверями кабинок чьих-нибудь ног. Убедившись, что все кабинки пусты, он обратил все свое внимание на нее.
– Я знаю. И еще знаю, чего хочу.
Таким она его еще не видела. Страстным – да. Охваченным нетерпеливым желанием – пожалуй. Но никогда он не утрачивал чувства меры, которое в нынешней ситуации, похоже, ему изменило. Как бы часто они ни занимались любовью, как бы ни горели желанием, он никогда не доходил до чего-то подобного тому, чтобы запереться в общественном туалете и овладеть ею, пока гости – его гости – ожидают их за столиком.
– Чейз...
Она вытянула руку вперед, бумажный комок упал ему на грудь. Он лишь хмыкнул и продолжал надвигаться на нее, уже ослабляя ремень брюк.
Она дернулась, собираясь добраться до запертой двери, но он поймал ее, развернул к себе, прижал к ряду раковин.
– Чейз, нет. Мы не можем.
– Конечно, можем. – Его рот накрыл ее губы, а пальцы, уже разделавшись с брюками, переходили к ее юбке. – Просто сделаем все быстро и тихо.
