— О, у меня есть друзья. — Мэллори продолжала тыкать вилкой в макароны. — Сослуживцы. Но ни у кого из них нет детей. Я для них пятое колесо в телеге.
— И никакого бойфренда? — Кто знает, может, он когда-нибудь станет чем-то большим.
— Это повлечет за собой неизбежные изменения: поздние звонки, новые порядки, даже споры и ссоры. Я не пойду на это из-за Кейти. Жить здесь дорого и не очень комфортно.
— Тогда переезжайте.
— Куда?
— Куда-нибудь. Ваша мама тоже хочет, чтобы вы вернулись в Мемфис. Поезжайте.
— Я не могу отсюда уехать.
— Почему же? Ваша мама утверждает, что вас здесь ничего не удерживает.
— С каких это пор вы прислушиваетесь к мнению моей матери?
Дерек грустно усмехнулся:
— Правда, если вы здесь совсем одиноки, уезжайте.
— Не могу.
— Почему? — настаивал он.
— Из-за работы.
— Да? Вы специалист по кадрам. В стране тысячи других компаний, которым требуются люди, ведущие учет рабочего времени.
— Полагаю, да.
— Тогда выбирайте. Выбирайте место с зеленой травой, или горами, или пляжами, или снегом. Поезжайте туда, где будете счастливы. Куда-нибудь поближе к природе, чем к городу, даже такому, как золотой Лос-Анджелес. Туда, где не так тяжело быть одинокой матерью. Начнете снова улыбаться.
— Вы говорите так, будто знаете самое лучшее место.
«Знаю, — хотел он сказать. — Со мной». Но вместо этого произнес:
— Лично я хотел бы после отставки жить в Колорадо.
— А я никогда там не была. И вообще мало где была. — Кусочек макаронины остался у нее в уголке рта.
— Там рай. — Дерек наклонился и, убрав макаронину, прошептал: — Быть может, я отвезу вас когда-нибудь туда.
Отпрянув, она утерла рот салфеткой.
— Не думаю, что у нас будет на это время. Тем более это ваша последняя ночь здесь.
Что он наделал? Дерек знал, что ему нельзя увлекаться этой женщиной. Не так сильно. У него есть карьера, мечта, которую надо претворить в жизнь. Он хотел подразнить ее, чтобы она его не забыла. А теперь сам наверняка никогда не забудет ее. Ее губы — теплые от вина, ее глаза — холодные от страстного желания. Что он с собой сделал? Во имя всего святого, сможет ли он заставить ее улыбнуться ему?
Он поднял свой бокал для тоста:
— За нашу последнюю ночь заключения!
* * *
«Даже с розовыми волосами ты чертовски хорош!» — подумала Мэллори. Отодвинув пустую тарелку, она оперлась подбородком на руки.
— Ну как обед? — Дерек вздернул подбородок и улыбнулся ей, будто и не подозревал, насколько обаятелен и привлекателен.
«М-м, я могла бы смотреть на тебя целый день», — думала Мэллори. Она прекрасно себя чувствовала.
— Мэллори? С вами все в порядке? — Сердитая морщинка пролегла у него на лбу.
Она боролась с желанием разгладить ее.
— М-м… О да! Я в порядке. Обед был превосходным.
— Хорошо, я рад за вас и что риск не был напрасным.
— Какой риск? Вы думали, я укушу вас или что-то в этом роде? — Мэллори улыбнулась. Она, наверное, выглядит влюбленной школьницей. Но под влиянием вина не хотела игнорировать блеск свечей в его глазах.
Дерек разразился смехом.
— Я уже знаю, что вы не кусаетесь. Я имел в виду риск вывести вас из дома. Ведь вы могли разгласить совершенно секретную информацию. И тогда мне пришлось бы расправиться с вами.
Спинка стула врезалась ей в спину. Она открыла рот от изумления:
— Что-о?
— Я пошутил. Но если бы вы подвергли риску эту операцию, и у вас и у меня возникли бы неприятности по службе.
Несколько часов назад Мэллори сунула записку в карман миссис Каватини в надежде, что женщина найдет ее и даст знать матери Мэллори, что все в порядке. Затем капитан позволил Мэллори поговорить с матерью. Он не знал, что она обманула его доверие. Тогда она об этом не думала. Он же исполнял приказ, не ради нее старался. Но если он когда-нибудь узнает о записке…
— Почему же вывезли?
— Полагаю, потому, что мне не очень нравился первоначальный вариант. Я был не против стать вашим соседом, Мэллори, но я не хотел превращаться в вашего тюремщика. Ведь все, что случилось, произошло не по вашей вине. Вам просто не повезло. — Дерек накрыл ее ладонь своей. — Я знаю, как вам не нравится терять контроль над своей жизнью, но мне надо контролировать вас, иначе я провалю операцию.
Мэллори опустила глаза на его ладонь, такую крупную по сравнению с ее.
— Полагаю, я должна поблагодарить вас за то, что вы спасли меня от лейтенанта Лоренса. Было бы ужасно, если б он находился в одном доме со мной и моей дочерью. — Под воздействием вина ее улыбка стала глуповатой. — Не думаю, чтобы разрешила ему спать на полу в гостиной.
— А если бы вы упали на него, а не на меня?
Она вспыхнула, вспомнив то сцену.
Дерек откашлялся и проговорил:
— А я знаю, чего я не могу желать.
— Чего же?
— Вас. Но когда я осуществлю свою мечту, я вернусь за вами.
— Почему же вы думаете, что я буду вас здесь дожидаться?
— Не знаю, просто надеюсь.
Мэллори обхватила себя руками и потерлась щекой о плечо. Она не может так далеко загадывать. Ей надо заботиться о дочери. Вот почему она не станет переезжать и начинать все заново. Ради блага ее дочери все должно остаться как есть. Хоть мужчина, сидящий сейчас за столом, и разрушил то безопасное гнездышко, которое она строила весь последний год. Но он не хотел навредить ей или ее дочери. Нет. Как раз наоборот.
Она молча смотрела на него. Запоминала его нос, синюю глубину глаз, изгиб рта. Он что-то говорил о том, почему спас ее от того садиста-лейтенанта, о том, что у него могут быть большие неприятности из-за того, что он не оставил ее в отеле. Все это не имело для нее теперь никакого значения.
«Я хочу тебя», — шептала мысленно Мэллори.
«Я хочу тебя», — сказала она про себя уже громче. Неужели он не слышит ее мыслей?
«Я хочу тебя!» — беззвучно крикнула она.
— Мэллори?
Она вздрогнула:
— Да?
— Я, наверное, надоел вам своими разговорами?
— Нет. — О чем же он говорил? — Вы говорили, как рисковали, привезя меня домой.
— Ну, я думаю, это того стоило. — Дерек провел пальцем по кромке бокала. — Я бы смог оправдаться. Я усвоил, что в военном деле иногда легче поступать наперекор, а потом объясняться, чем выжидать распоряжений.
