— Ответы на запросы мне нужны утром. Обстоятельства изменились. Ваши проблемы. Не советую. Жалуйтесь!
Секретарша вкатила столик на колесиках, прикрытый от любопытных глаз большой салфеткой, и собралась все расставить, но Щербаков остановил ее:
— Спасибо, Надежда Михайловна, дальше мы сами.
— Если чего еще надо, то я на месте, — заверила его секретарша и вышла.
Под салфеткой оказались большой чайник, конфеты в вазочке, печенье, нарезанный лимон, бутерброды с сырокопченой колбасой и семгой и бутылка коньяка.
— Гена, займись, — попросил Владимир Николаевич.
Смирнов скрылся в комнате для отдыха, откуда появился уже с чашками, блюдцами и бокалами.
— Ну, на ход мысли! — предложил Щербаков, разливая коньяк.
Все, кроме Смирнова, выпили, да ему и не наливали.
Потом генерал сказал:
— Гена, быстро перекуси и дуй за Павлом. Без него не возвращайся. А мы пока составим перечень максимально конкретных вопросов, чтобы Ирина Дмитриевна могла ответить на них одним-двумя словами. С нами Елена больше разговаривать не станет, а вот с братом — будет. Пока у них там рабочий день, она эти вопросы матери осторожно задаст.
— Да я на ходу перехвачу, — сказал Геннадий, взял со стола несколько бутербродов, завернул их в салфетку, сунул в карман и вышел.
Щербаков поднялся и, меряя шагами кабинет, спросил:
— А скажите-ка мне, господа-товарищи, каким вы представляете себе киллера?
— Уж мы-то их навидались, — заявил Стас. — Киллер — чаще всего одиночка. У него есть посредник, через которого поступает заказ, но с появлением Интернета он может и без этого типа обойтись. Имеется лицо, которое поставляет ему оружие. Все.
— А что ты, Гуров, думаешь? — обратился Владимир Николаевич к сыщику.
Тот ответить не успел. Зазвонил один из трех телефонов, стоявших на столе Щербакова.
Генерал взглянул в ту сторону, покачал головой и заявил:
— Какой-то скот уже нажаловался. — Он подошел к столу, снял трубку и ответил на вызов: — Генерал-лейтенант Щербаков. Слушаю вас, господин министр. Так точно, господин министр. Потому что клоуны. Никак нет, я никого не обзываю и цирк из главка не устраиваю. Я о наших клоунах. Есть очень обоснованное предположение, что мы вышли на их след. Спасибо за поздравление, господин министр, но мне кажется, пока рановато. Есть, подключить все ресурсы, обращаться в случае малейших затруднений и постоянно докладывать. Благодарю за помощь, господин министр.
Едва Щербаков положил трубку, как Гуров недоуменно спросил:
— Что это было?
Вместо ответа Владимир Николаевич достал из какой-то папки, лежавшей на его столе, два листка бумаги, скрепленных степлером, и протянул ему. Крячко, естественно, тут же сунул туда нос.
Прочитав текст, друзья подняли на Щербакова обалделые глаза, и Стас спросил:
— А почему они клоуны?
— Потому что на месте каждого преступления оставляют такую пластмассовую игрушку, — устало объяснил Щербаков. — Если жертву сняли из снайперской, то клоун будет на месте лежки стрелка, если подорвали — рядом с машиной, дома убили, значит, будет там на самом видном месте. Работают два человека. Это как минимум. Во-первых, почерки разные. Во-вторых, между некоторыми убийствами такой небольшой временной промежуток, что один человек не смог бы высокопрофессионально подготовить и осуществить оба. Может быть, их и не двое, а больше. Все убийства расследовались местными следственными комитетами и были объединены в одно дело относительно недавно, когда выяснилось, что есть общий момент — клоуны, оставленные на месте преступления. В Подмосковье работает маленькая фабрика игрушек. Она-то их и выпускает, больше по всей России никто. Они такие же незатейливые, как игрушки советских времен. Эта партия, двести штук, была бракованная, краска расплылась. Вот ее всю на свалку в Реутове и вывезли в трех ящиках. Как преступники на этих уродцев наткнулись — неизвестно. Фабрику только что наизнанку не вывернули. Бомжей, которые на свалку каждый день как на работу ходят, а некоторые и живут там, — тоже. Нет следов. Ни на месте преступлений, ни на клоунах.
— Двенадцать нераскрытых заказных убийств по России, — прошептал Гуров.
— Полагаю, что больше. Бракованную партию игрушек вывезли на свалку три года назад, но и до этого были заказные убийства, похожие по почерку, которые так и осталась висяками. Не исключено, что они тоже дело рук этих самых клоунов. Потом один из них нашел эти выброшенные игрушки, и им пришла в голову идея вот так над полицией поиздеваться.
— Здесь должна быть какая-то связь, — уверенно сказал Гуров.
— Уймись! — Владимир Николаевич поморщился. — Сейчас работает сводная бригада, в которую лучших следаков собрали. Они все цирковые училища по стране проверили, судьбу каждого учащегося проследили, в том числе и тех, кого отчислили. О цирках я и не говорю. Нет связи. Я это знаю совершенно точно. Откуда — неважно.
— Как бы мне эти дела посмотреть? — попросил Гуров.
— Еще раз говорю, уймись! Эти дела как чупа-чупс до палочки обсосали и даже ее сгрызли, но ничего не нашли. Ты думаешь, чего мне министр карт-бланш дал и всяческое содействие обещал?
— Хочет первым к финишу прийти, — негромко заметил Стас.
— Я в этом ничего плохо не вижу, — не стал возражать Щербаков. — Нормальное человеческое желание — поддержать престиж организации, возглавляемой им. Так что ты, Лева, лучше делом Осипова займись, чтобы по свежим следам работать. Чему нас учил основоположник? «Мы пойдем другим путем». Пусть они работают по своим наметкам, а мы будем идти параллельным курсом.
— А если эти две параллельные линии пересекутся, то взрыва не будет? — невинно поинтересовался Крячко.
— А кто сегодня об отставке мечтал? — спросил в ответ Владимир Николаевич. — Что бы с чем ни пересеклось, а твоя дача от этого не сгорит и речка не обмелеет. Будет тебе, где на пенсии время проводить.
— Хватит вам! — Гуров поморщился и начал рассуждать вслух: — Значит, предположительно в Москве, как вариант — в Подмосковье, мы имеем некую группу лиц, которая поставила исполнение заказных убийств на поток. Скорее всего, это делают бывшие пациенты Осипова. Стоп! Ирина Дмитриевна сказала, что ее муж поставил «ему» условие, чтобы «они» пошли с повинной. Выходит, что Илья Павлович знает главаря. Не исключено, что тот тоже был его пациентом. Что врачи говорят о здоровье Осипова? Когда с ним можно будет поговорить?
— Неизвестно, — мрачно сказал Щербаков. — Дело не в ранении ножом. Илью Павловича очень удачно прооперировали, все было хорошо. Вывели из наркоза, поместили в реанимацию, а уже там произошло черт знает что! Повернулся он неудачно? В таком вот сумеречном состоянии попытался встать? Не знаю.
— Я уже понял, — сказал Лев Иванович. — Инсульт?
— Он самый, — подтвердил Владимир Николаевич. — Хорошо, что это вовремя заметили и сразу отправили его на магнитно-резонансную томографию. В общем, ничего страшного. Доктора лечат его изо всех сил и клянутся, что обойдется без последствий, но в ближайшее время нам с ним не поговорить. Да и волновать старика нельзя. Осипов и так пережил сильнейшее нервное потрясение, когда человек, которого он вернул к нормальной жизни, пришел, чтобы пытать и убить его. Ладно. Давайте перечень вопросов составлять, а то Генка скоро Павла привезет. Самое главное, при Смирнове о клоунах ни слова!
