Лорел втайне торжествовала, вновь обретая тело Коннора. А его руки творили чудо, исследуя ее тело, и она таяла, окунаясь в такое наслаждение, которого не могла ей нарисовать самая смелая фантазия. Лорел покрывала поцелуями крепкую грудь Коннора, находила его соски, ласкала их языком и чувствовала, как он трепещет от удовольствия, от нетерпения. Ее ладони любовно скользили по его плоскому, упругому животу, потом двинулись ниже, ощутили его мужественную твердость.
Коннор издал горловой стон — глубокий, счастливый; и Лорел воспряла духом, почувствовав силу своего воздействия на него. Ей внезапно захотелось подарить ему удовольствие, помочь ему взмыть к вершинам страсти, туда, где им уже довелось побывать однажды. Никогда еще ни один мужчина не вызывал у Лорел такого отклика, как Коннор. Никогда еще она не была так разгорячена и столь свободна. Неважно, что стоит за их актом любви в эту ночь — и впоследствии, на всем протяжении их супружества. Находясь в объятиях Коннора, Лорел знала, что они идеально подходят друг другу. Коннор — тот единственный мужчина, который может увлечь Лорел туда, куда не простираются самые безудержные ее фантазии.
Когда Лорел судорожно старалась расстегнуть ремень Коннора, он неожиданно сел, быстро освободился от рубашки и брюк, вгляделся в глаза Лорел, и его изумительное тело накрыло ее. Их губы опять встретились, и Лорел, захваченная бурей эмоций, уже лишь смутно сознавала, что Коннор снял с нее трусики. Его ритмические прикосновения были настолько совершенны, настолько захватывающи, что Лорел не понимала, как осталась жива.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — шептал он в то время, как она изгибалась под его ласками.
— Уже, Коннор, уже, — сумела выдохнуть Лорел в одном из промежутков между стонами.
Она чувствовала, как он входит в нее, поначалу медленно. Ее руки все сильнее сжимались вокруг него. И она, и Коннор двигались синхронно, вне времени. Лорел уткнулась в плечо Коннора.
Их страсть поднималась к все более и более головокружительным высотам, соединяла их с неодолимой силой, одаривала незабываемыми чувствами, и Лорел хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно. Но вдруг ее охватил взрыв восторга, и каждое нервное окончание в теле воспламенилось. Она припала к Коннору, трепеща каждой клеточкой. Он сделал одно мощное движение и распалил ее еще сильнее. Но вот наконец он также достиг пика, издал глубокий горловой стон и в изнеможении рухнул рядом с ней, властно сжимая ее в объятиях.
Лорел дремала на груди Коннора. Глаза его были закрыты, и по глубокому дыханию можно было бы заключить, что он уснул, если бы его рука не продолжала ласково гладить ее по волосам.
— Твоя любовь — это что-то потрясающее, — тихо проговорил он. — Это даже лучше, чем в прошлый раз; а я и не знал, что такое возможно.
Лорел в душе полностью согласилась с ним, 1-хотя и стеснялась признать это вслух. Она только пробормотала что-то неразборчивое и погладила его грудь.
— А лучше всего то, что нам не придется ждать семь лет до следующего раза, — продолжал Коннор, словно бы только сейчас осознав это обстоятельство.
Лорел весело рассмеялась.
— Тонко подмечено.
— Честно говоря, — мягко заметил Коннор, нам вообще незачем ждать.
Лорел ощутила весомое подтверждение его неугасшего желания, и в ней стал подниматься ответный огонь. Ответила она Коннору не словами, а любовным прикосновением. Ее неутомимые руки и губы говорили ему, что она не желает ждать ни единого мгновения, и ей абсолютно необходимо, чтобы он немедленно оказался внутри.
Коннор медленно приходил в себя.
Первым его желанием было притянуть ее еще ближе, сжать ее. Но он не шевельнулся, так как понимал: стоит ей проснуться — и разумное, рациональное начало возьмет в ней верх, и тогда она отдалится от него, как физически, так и эмоционально. Возможно, даже раскается в том, что занималась с ним любовью с такой открытостью, с таким самозабвением.
Будучи не в силах отказать себе хотя бы в одном легком прикосновении, Коннор провел кончиками пальцев по прекрасной золотой пряди волос Лорел. Может ли женщина презирать мужчину — как Лорел, судя по всему, презирает его, — и в то же время с такой страстью и жадностью предаваться любви с ним? Должно быть, может, решил про себя он. Но не Лорел. Не его Лорел. Она не была такой в те времена, когда он ее знал. Не такова она и сейчас.
Накануне его очень беспокоило, как пройдет их первая брачная ночь. Коннор невероятно желал Лорел и всерьез страшился вести ее в постель. Он не знал, на что бы он решился, если бы она отказала ему. Долгая, одинокая прогулка по улицам города в холодную ночь, первую ночь после свадьбы — вот вероятный вариант. Коннор знал, что не позволил бы себе близости с Лорел, если бы она проявила хотя бы малейшее колебание.
К счастью, Лорел ему не отказала. Правда, не стала выражать свое желание высокими словами, как вспомнилось Коннору. Но во всяком случае, призналась, что тоже хочет его. Это уже начало. Маленький шаг на пути к вершинам. На пути, который порой представлялся ему не менее пугающим, чем восхождение на Эверест. Но он будет одолевать этот путь мало-помалу, изо дня в день. Каким-то чудом Лорел вернулась в его жизнь. И свершилось еще большее чудо — она стала его женой. И в распоряжении Коннора есть год, чтобы убедить ее в том, что он любит ее больше всего на свете.
Он пытался объясниться по поводу своего поведения, которое привело к разрыву их отношений.
Пытался понять, почему она считает пострадавшей себя. Но она отказывалась говорить с ним на эту тему. В чем-то она уже не та Лорел, которую он знал когда-то. Она куда менее доверчива, куда менее откровенна в том, что касается ее чувств.
Изменил ли ее брак с Парсоном? Коннор слышал, что бывший муж Лорел не был ей верен, и ненавидел его за это. И все-таки Коннор не был безусловно уверен, что причиной перемены в Лорел был Парсон. Когда Лорел заговаривала о прошлом, то Коннор чувствовал ее горечь, как ни старалась она скрывать свои чувства. Лорел казалась обескураженной. Даже печальной. И циничной.
Теперь Коннор поверил ее утверждению о том, что она не читала его письма и даже не знала о его существовании. Не исключено, что в исчезновении письма повинен отец Коннора. Отец знал о том, что в ту ночь Коннор был на берегу с Лорел. Коннора не оказалось дома в тот час, когда вечеринка должна была давно закончиться, и Оуэн отправился на поиски сына. Он был сторожем поместья, и ему не в диковинку было поздним вечером обходить владения.
Когда Коннор вернулся, Оуэн уже ждал его.
Их перепалка была острой и бескомпромиссной.
Оуэн высмеял сына, сказав, что нужно быть идиотом, чтобы вообразить, будто такая богатая девушка, как Лорел, может положить глаз на нищего. Да если бы она и решилась сбежать с Коннором, продолжал Оуэн, долго ли эта связь продлилась бы? Сколько времени сможет она обходиться без шикарной жизни, к которой привыкла? Когда все эти аргументы решимость Коннора не поколебали, отец стал напирать на чувство ответственности. Прежде всего по отношению к Чарлзу Сатерленду, который, как утверждал Оуэн, будет убит предательством Коннора.
