Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Неужели переродиться смогла за такой короткий промежуток времени? Он ведь едва не ахнул от изумления, тиская в руках коробку с мобильным телефоном. Неужели и впрямь смогла с достойным мужчиной — коим Надежда выставляла теперь своего нового супруга — и сама стать вполне достойной? И научилась вести себя вежливо и…
Не тут-то было! Черта лысого Надька переменится! Даже если на нее и принц какой-нибудь польстится, не измениться ей уже никогда. Она ведь после такого великолепного вступления вышла на лестницу, прикрыла за своей обвислой задницей дверь и зашипела, зашипела:
— Ты чего, гадина такая, приперся, скажи?! Я что, для того от тебя уходила из своей собственной квартиры…
Квартира принадлежала не ей, и Надьке об этом было прекрасно известно, но нужно же было лишний раз подчеркнуть, что он их оставил без крыши над головой.
— К дочери он пришел, благодетель! А ты подумал о том, что дочери твоей нужно каждый день что-то есть, что-то на себя надевать?!
— Я плачу алименты, — последовало его слабое возражение.
Лучше бы он об этом не упоминал. Что тут началось!
— Твоими алиментами в сортире западло подтереться!..
— Твоих алиментов на кошачий корм не хватит!..
— От твоих алиментов изжога всякий раз приключается, как я их получаю!..
И так далее и все в таком же духе.
Невзоров растерянно молчал. Он не знал, что может возразить на это. Как не знал, сколько требуется теперь его Машке в месяц денег, чтобы выжить. Он-то полагал, что тех четырех тысяч, отстегиваемых бухгалтерией в пользу его дочери, вполне должно хватать. Он — четыре, мать — четыре, восемь тысяч на ребенка в месяц, по его разумениям, должно было хватить. Но по утверждениям Надежды их не хватало даже на хлеб. Какой разговор вести о масле?!
— Ты сначала помоги своему ребенку достойно, а потом на порог являйся! — захлопнула она рот на этой фразе, перестав, наконец, брызгать слюной.
— Мне нечем помочь сверх того, что я зарабатываю.
И снова не нужно было говорить этой фразы. Она ведь была ключевой всегда в их скандалах.
— Вот!!! — Надька подняла кверху палец с кургузым ногтем. — Вот именно! А ты еще спрашиваешь, почему я от тебя ушла?!
Он не спрашивал. Он был рад. Потому, наверное, и не спрашивал. Боялся, а вдруг передумает.
Надька всегда иначе думала о нем и слышала его всегда иначе. Когда-то, видимо, и расслышала в его молчании тот самый вопрос, который теперь выкрикивала на гулком бетонном лестничном проеме.
Тема его куцых заработков продолжилась по нарастающей. Грохот в тоне бывшей супруги тоже нарастал. Из квартиры высунулась пару раз воинственная физиономия «соперника», и Невзорову пришлось уйти.
— И не смей сюда больше являться! — гаркнула ему в спину бывшая жена, когда он уже начал спускаться по лестнице. — У Машки теперь другой отец! И он ее вполне устраивает!
Вот от этого ему сделалось больнее всего. Плевать было на Надькину неверность. Не велика потеря, в конце концов. С такой жить — только судьбу свою гробить. Но вот что ему смогла изменить его дочь, предпочтя на роль отца того ублюдка с сальной рожей!..
Это было больно по-настоящему! И Невзоров, которому очень хотелось лично вручить дочери мобильный телефон, зашвырнул коробку на полку в гостиной и постарался забыть о нем. У него же тоже гордость имелась, черт побери! Если он не нужен Машке, то он не станет навязываться. Не станет ломать своей дочери устоявшийся моральный климат в ее новой семье. Так вот…
Пельмени давно плавали в кипятке, толкаясь вздувшимися боками, а Невзоров все стоял над кастрюлей с шумовкой, забыв, что он сейчас собирался делать. Вздрогнул, когда холодильник с шумным щелчком отключился, встряхнулся и принялся таскать в глубокую тарелку изделия собственного производства. Выглядели его пельмени как-то не очень аппетитно. Неправильной формы с разлепившимися краями, да и цвет у них был какой-то подозрительный — сизый. Что-то он, видимо, сделал не так…
Что-то он сделал не так в этой жизни, раз дочь предпочла ему чужого дядьку! Вот закусило, так закусило. Который день не дает покоя и точит, и точит, и точит. Чем он мог купить ее?! Что такого мог сделать этот отвратительный на вид мужик, что Машка прикипела к нему, как к отцу.
С грохотом поставив тарелку на обеденный стол, Невзоров вылил в нее полбанки сметаны, воткнул в самый крупный пельмень заранее приготовленную вилку и со вздохом опустился на табуретку. Есть ему совершенно расхотелось, хотя и глотал слюни, раскладывая фарш на кругляшки из теста. Больно уж пряно пах он луком, чесноком, специями.
И ведь не звонит ему Машка, вот в чем загвоздка! Он еще мог надеяться на то, что Надька сбрехала по обыкновению своему скотскому, но ведь не звонит! И не приходит! Почему?! Сейчас ведь каникулы, могла бы позвонить и прибежать тайком от Надьки и ее нового мужа. Не прибегает, не звонит…
Зато вдруг дверной звонок в его квартире ожил. Тренькнул сначала осторожно и коротко, будто пробировал его кто-то на исправность, и тут же залился долгими и пронзительными трелями.
— Да иду уже! — крикнул Невзоров, запутавшись в соскочивших с ног тапках. — Иду! Кого черт принес на ночь глядя?!
Ночь, конечно, еще не наступила. Всего-то десять минут одиннадцатого было. Но все равно! Он никого не ждал, ни с кем не договаривался. Со службы обычно тревожили его телефонными звонками, а тут вдруг в дверь позвонили.
— Тебе кого? Ты кто такой вообще?!
Он не сразу узнал друга дочери Макса. На лестничной клетке по обыкновению не горела лампочка, а в его прихожей сгорела пару дней назад, все забывал вкрутить. Минут пять рассматривал, строго сверля бедного пацана глазами, потом шлепнул себя по бедру и воскликнул:
— Максим! Ты? Привет! Ты чего так поздно? Что-то случилось? Да ты входи, входи.
Подросток неуверенно переступил порог, потоптался, с пугливым интересом рассматривая Невзорова. Тот предстал перед другом дочери в старых спортивных штанах, растянувшихся до размеров парашюта, без майки, с всклокоченной шевелюрой, в тапках на босу ногу да еще и с вилкой в руках, с которой на пол капала сметана. Не таким всегда он видел дядю-милиционера.
— Здрасте, дядя Олег.
Максим насмешливо стрельнул в его сторону карими глазищами из-под низкой челки, тут же полез в задний карман джинсов, порылся там и протянул Невзорову измятый конверт.
— Это вам.
— Мне? А что это?
Невзоров повертел переломленный в четыре раза конверт в руках, развернул его, поднес к свету, пробивающемуся из кухни, и тут же еле удержался, чтобы не охнуть по-бабьи. В нижнем углу рукой дочери едва заметно было написано: «Папе».
— От Маши! — выдохнул он, тут же прямо в прихожей начав распечатывать конверт, потом вспомнил про Макса и предложил: — Ты проходи на кухню, там у меня пельмени. Если голоден, накладывай, угощайся.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
