Затем включила радио, скинула туфли и сняла золотые сережки и цепочку, которые носила на работу. Хотя Джессика не призналась бы в этом ни одной живой душе, она чувствовала себя ужасно одинокой в огромном доме. Включенное радио помогало ей прогнать гнетущую тишину. Джессика никак не могла взять в толк, почему при жизни деда дом не производил такого тягостного впечатления, хотя мистер Энгус по большей части проводил время у себя в кабинете.
С каждым новым днем, проходившим после скоропостижной смерти дедушки, Джессика чувствовала себе все более подавленной и заброшенной. Однако чему тут удивляться, кисло сказала она себе, идя в ванную и включая душ. Она слишком хорошо знала, почему ощущает себя несчастной и одинокой.
Если она и надеялась на примирение с Ринальдо в его последнее посещение Эдинбурга, в особенности после того как они занимались любовью, то ей суждено было разочароваться. Джессика полностью потеряла представление о том, чего же именно он хочет.
— Я решил, что в интересах и твоей, и моей компаний весь мир должен считать, будто мы с тобой счастливо женаты, — заявил Ринальдо на следующее утро, собираясь сопроводить Джессику в офис, чтобы помочь разобраться с менеджером-растратчиком. — И еще, если хочешь, чтобы твое дело процветало, никто не должен догадываться, что ты не в состоянии полностью контролировать дела.
— Ты что, намекаешь, будто я не в силах управлять собственной фирмой? — сердито спросила Джессика.
— Нет. Я уверен, что через некоторое время ты проявишь себя как весьма компетентная бизнес-леди, — ответил Ринальдо знакомым покровительственным тоном. — Но в настоящий момент твоя фирма нуждается в твердой руке. Вот почему, — продолжил он, видя, что Джессика не станет опровергать его вполне справедливые слова, — я полагаю, что нам надо поддерживать иллюзию счастливого брака. Тогда у меня будет законный предлог регулярно появляться в Эдинбурге и решать проблемы, которые возникают в мое отсутствие.
Так оно и пошло, уныло вздохнула Джессика, высушивая свои длинные пепельные волосы. К несчастью для нее, оба знали, насколько беззащитна она перед чарами Ринальдо, насколько сильно желает его…
Таким образом, последующие визиты мужа шли по тому же сценарию, что и первый. Каждую ночь, которую Ринальдо проводил под крышей дома на площади Шарлотты, он приходил к Джессике. И каждый раз упрямо требовал, чтобы она призналась, что желает его.
И как только несчастная женщина не пыталась противостоять его притяжению! Столько раз собиралась запереть изнутри дверь спальни и положить конец этому издевательству! Но так ни разу и не смогла сделать это.
Презирая себя за слабость, Джессика чувствовала полную неспособность противиться собственной отчаянной потребности в тепле, которое дарил ей Ринальдо. С совершеннейшим бесстыдством она радовалась его нежным, эротичным ласкам, отдаваясь мужу в темноте спальни. Они занимались любовью молча и никогда не говорили о сексе днем.
Джессика ненавидела себя еще и за то, что считает дни до следующего прилета Ринальдо. Она не могла быть с ним и быть без него тоже не могла — несмотря на то, что он соблазнил ее, обманом заставил выйти за него замуж. Увы, похоже, она оказалась вовсе не такой суровой и непреклонной, как ей хотелось бы думать.
Очень скоро стало ясно, что Джессике не по силам вынести это напряжение. И однажды, вернувшись к себе в офис после длинного делового заседания, она неожиданно разрыдалась и поняла, что больше не может терпеть сложившееся положение вещей.
О чем она и заставила себя сказать Ринальдо в последнее свидание с мужем, когда, вернувшись из офиса, застала его у себя в кабинете.
— Я не знаю, что делать… Может, развестись, а? — спросила она с несчастным видом. — Я чувствую, что разрываюсь пополам. Не могу больше. И не думаю, что тебе доставляет удовольствие эта гадкая пародия на брак.
— Нет, не доставляет, — признал Ринальдо все тем же жестким тоном, каким разговаривал с женой с момента их ссоры.
— Что ж… кажется, к этому нечего добавить, — обреченно вздохнула Джессика.
А когда Ринальдо, ничего на это не ответив, попытался сменить тему разговора, устало пожав плечами, отправилась к себе спать.
Поскольку в ту ночь муж не явился к ней в спальню, Джессика решила, что и он осознал: их несчастливый брак по расчету подошел к концу. Ах, если бы я могла перестать любить Ринальдо так же легко, как добиться развода, печально думала она.
Джессика получила по почте от Лавинии толстый конверт. Старая подруга — и пока еще золовка — сообщала о предстоящей свадьбе со своим литературным агентом. Оказалось, к изумлению Лавинии, что Аккилини нашли этот брак весьма удачным, поскольку жених происходил из аристократической семьи.
Обрадованная хорошими новостями от подруги, Джессика была тронута, обнаружив в конверте официальное приглашение на бракосочетание. Свадьба должна была состояться через несколько недель в Милане, где жили родители жениха.
Не то чтобы она собиралась принять приглашение… Хотя они с Лавинией поддерживали связь, стараясь избегать всяких упоминаний о Ринальдо, вряд ли присутствие Джессики на подобном семейном торжестве будет уместно. В особенности учитывая то, что они с мужем собирались развестись.
Только она собралась бросить конверт в камин, как из него выпала страница из какого-то итальянского великосветского журнала. И там, прямо посредине, красовалась фотография Ринальдо, под которой Лавиния приписала жирным черным фломастером: «И что ты собираешься предпринять по этому поводу?»
На фотографии, сделанной на каком-то приеме, Ринальдо широко улыбался в камеру. Но он был не один: на руке у него висела роскошная Лоренца Кардуччи, чьи глаза отразили блеск фотовспышки.
Едва не задохнувшись от боли, Джессика упала в большое кожаное кресло. И лишь много времени спустя у нее хватило силы встать и кинуть в огонь злосчастную журнальную страницу.
Она лицом к лицу оказалась с неоспоримым фактом: чем бы ни кончился их с Ринальдо брак, ей некуда деваться от того, что она глубоко и сильно любит своего мужа.
Ресторан отеля «Мажестик» гудел как улей, когда Джессика пробиралась к столу, где уже ждала ее крестная мать.
— Извини, что опоздала, — проговорила Джессика, поспешно целуя в щеку пожилую женщину, садясь рядом и беря меню.
— Да, ведь тебе пришлось добираться издалека! — подразнила ее Роуз Стюарт.
— Еще бы! — усмехнулась Джессика: ее дом и офис находились в двух шагах от ресторана, а Роуз приехала в Эдинбург из Абердина. — У меня слишком много дел, — добавила она уже серьезно.
— Похоже, что так, дорогая! Ты сильно исхудала, — заботливо заметила пожилая женщина, когда они сделали заказ. — Тебе это не идет, — сказала Роуз и недовольно покачала головой, разглядывая бледное лицо крестницы и глубокие тени под голубыми глазами, некогда искрившимися радостью жизни. — Что-то случилось?
Хотя в ответ молодая женщина уклончиво пожала плечами, Роуз Стюарт вознамерилась докопаться до правды.
