Она уловила его по-прежнему знакомый запах. Оказалось, еще не забыты очертания его губ. Она сразу заметила несколько горьких морщинок — свидетельство страданий последних месяцев. Подавляя невольное волнение, Мари принудила себя сохранять холодность — она знала, как больно это ранит. Если она и здесь, то только из-за Лукаса и чтобы узнать, что крылось за намеками, больше похожими на шантаж с целью вынудить ее согласиться на это рандеву.
Кристиан уже довольно настрадался, и у него не было сил сердиться на нее. Она была здесь, и этого достаточно. Со всем пылом любви и волнующего убеждения он принялся умолять Мари бежать с ним сейчас же. Он был твердо уверен, что Лукас не сделает ее счастливой. Она ничегошеньки не знает об этом типе…
По гневу, вызванному этими последними словами, он понял, что задел за живое.
— Все, что ты говоришь, — низко, подло! Если тебе больше нечего сказать, убирайся! Убирайся ко всем чертям!
Он смотрел, как от гнева меняется цвет ее губ и щек, и думал: как же он обожает ее, если даже гнев ее ему мил. Но он должен сделать ей больно, очень больно. Он с отвращением подумал, как Мари будет страдать, когда он вонзит в нее кинжал, рассказав о сцене перед домом свиданий.
Она выслушала его не перебивая, словно превратясь в ледяную статую. Ветер шевелил волосы на ее голове, подчеркивая неподвижность и трагичное выражение глаз — она смотрела прямо на Кристиана, не отрываясь. И тут он почувствовал, что в этот момент — верила она ему или нет — она его ненавидела.
— Ты любила меня, Мари, ты была уверена, что ничто и никто не может нас разлучить. А сегодня я тебе отвратителен. Но теперь я знаю, что с Лукасом у тебя будет то же самое. Прошу тебя об одном: не забывай, что я всегда буду рядом, если тебе станет трудно.
Он вгляделся в глаза на обожаемом лице, и ему показалось, что посеянные им семена дают всходы — она начала сомневаться.
— Что касается Ферсена, — четко выговорил Кристиан, — если он окажется на моей дороге, я буду беспощаден.
Мари смотрела, как он уходит не оборачиваясь. И только когда пропали в тумане красные огоньки задних фонарей его машины, она осознала, что ее трясет.
Первая связная мысль, пришедшая в голову, — Кристиан сошел с ума. Она пошла обратно к замку, вспоминая то, что доверила ей Анна Бреа: ее брат медленно сходил в ад после их разрыва. Рассказанное им настолько невероятно, что может быть одним из признаков его сумасшествия. Лукас с минуты на минуту вернется и рассеет кошмар, в который поверг ее Кристиан, чуть не заставив ему поверить, и она сердилась на себя за возникшие на краткий миг сомнения.
Вернувшись в невыносимое одиночество своей комнаты, Мари не вытерпела и набрала номер Ангуса.
По голосу полицейского она поняла, что разбудила его, и сомнения вновь нахлынули. Ангус был удивлен: нет, он и не предлагал Лукасу пропустить по бокальчику, да и расстались они около полуночи…
Мари поспешно извинилась и, опустошенная, отключилась. Потом она взяла пистолет, удостоверение полицейского и вышла.
Через полчаса она оказалась перед неприглядным фасадом небольшого дома свиданий, какое-то время постояла под мигающей неоновой вывеской. Ледяной рукой проверив наличие оружия, вошла.
Пятидесятилетний рыхлый мужчина за стойкой, методично опустошавший бутылку виски, поднял на нее мутные глаза. Скривив рот в циничной усмешке, он оценивающе, словно барышник, окинул взглядом фигуру Мари. Однако резкий тон, которым она потребовала отвечать на вопросы, сунутые под нос удостоверение и фото Лукаса быстро смыли с его лица порочную ухмылку.
— Надо было сразу сказать, — проскрипел он. — Если это тот тип, которого вы ищете, он там… ну да, в двенадцатом номере. С рыжей… настоящей бомбой.
Мари вдруг затошнило, но ей удалось овладеть собой. Она приказала хозяину притона взять запасной ключ и пройти вместе с ней.
В конце грязного коридора хозяин остановился перед дверью и деликатно постучал. Ответа не последовало. Тогда он вставил ключ в замок и приоткрыл дверь.
Мари, бывшая на грани обморока, позволила ему войти первым.
— Черт подери! — выругался он, зажигая свет.
Мари вошла следом. Комната была пуста.
Она невольно бросила взгляд на смятую постель: простыни в беспорядке свисали до пола. Один стул был опрокинут, перед распахнутым окном колыхались нечистые шторы.
Хозяин попытался навести видимость порядка в грязной комнате, ворча на клиентов, смывающихся втихую.
— Мне-то наплевать, они заплатили вперед, но так не годится! — возмущался он.
Тут он умолк, вдруг заметив, что Мари уже исчезла.
В смятении от непонимания и тревоги, Мари долго бесцельно бродила по портовой набережной, тщетно пытаясь понять, что делать дальше.
Издалека она увидела шхуну Кристиана, стоявшую у одного из причалов. В темноте она прислонилась спиной к стенке какого-то ангара, силясь проглотить слезы унижения, подступающие к глазам. Пересилив себя, она наконец решилась направиться к судну.
Приблизившись, она различила фигуру Кристиана, сидевшего на корме, — он словно ожидал ее, словно знал, что она придет. Он встал, и его встревожило застывшее маской лицо Мари. Глаза их встретились, он сразу понял, что она была в том отеле. Он не сделал ни движения, чтобы пригласить ее подняться на борт, но по беспокойству и сочувствию, которые Мари прочитала в его глазах, она поняла, насколько кричащим должно было быть ее страдание.
Из последних сил она подошла к нему и, когда он с бесконечной нежностью раскрыл объятия, окунулась в них.
Он нежно покачивал ее, успокаивая, пока она не обрела дар речи:
— Как мог он так поступить со мной?
Кристиан пробормотал, что и ему непонятно, как мужчина, которому привалило счастье быть любимым ею, мог повести себя так подло. Он ощутил, как от рыданий содрогается ее тело. И опять он стал покачивать ее, нашептывая, что готов уехать с ней, увезти ее, куда она захочет, как можно дальше, лишь бы она захотела, и даже прямо сейчас… яхта готова сняться с якоря.
Она затихла, но не отвечала.
Мобильник завибрировал, и по телу Мари пробежала судорога, как от электрического разряда. Кристиан разжал объятия.
— Не отвечай. Я не хочу тебе плохого…
Позывные сотового не прекращались. Не устояв, Мари взглянула на светящуюся панель: Ангус.
Не обращая внимания на умоляющий тон Кристиана, она нажала кнопку.
— Где вы? — послышался мрачный голос жандарма.
— В порту…
Она не успела договорить, он попросил ее встретиться с ним у входа на мол, и срочно. И тут же отключился.
Она посмотрела на Кристиана и заметила, что тот уже повернулся, собираясь спуститься в каюту.
Все в ней дрожало, она вынуждена была уцепиться за стойку релинга, чтобы перешагнуть через него, спрыгнула на сходни, которые запружинили под ее быстрыми шагами.
