Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Молча уйти в машину, унося с собой свое разбитое сердце, приехать домой, собрать вещи, обнять Надю, уехать на Север – не могу. Как я покину дом, у меня там бизнес.
Поеду домой и выкину его вещи из окна – да, да!.. Выкину все. На Невский! Окна же наши выходят на Невский. Машины едут по Невскому, а перед ними летят рубашки, галстуки. Носки. Кому-то на бампер падает пальто.
Под нашими окнами почти всегда гаишник стоит. На Невском. Ему на голову упадут последовательно: рубашка Максима, брюки Максима, пиджак Максима, галстук… последними полетят галстуки, как лебеди над Фонтанкой. Эффектная сцена… Сценаристка – это не просто профессия, это образ мышления. Когда я пишу и не вижу сцену, я ложусь на диван (Надя думает, я сплю, а я работаю), закрываю глаза и вижу: все встают передо мной, как живые.
Максим целуется с ней, я их вижу, у меня отнялись ноги – это я придумала. На самом деле я просто подстриглась.
Пока стриглась, спросила у своего парикмахера («парикмахер» звучит несовременно, почти как «дамский мастер», а сейчас мы говорим «мальчик, который меня стрижет»), не знает ли он хороших учителей английского. У парикмахеров обычно есть все, но вот у моего не нашлось ни одного учителя английского.
Я задумалась об учителях, потому что в школе обычно бывают учителя.
Никогда еще никого не нанимала на работу. Кроме Нади двадцать лет назад, но это было совершенно неформально: я спросила ее, не могла бы она… а она сказала «ладно уж». А сейчас все будет по-настоящему, с интервью, резюме и фотографией анфас и в профиль.
Для того, чтобы нанимать на работу и требовать фотографироваться анфас, нужно знать, сколько я буду платить.
Чтобы знать, сколько я буду платить учителям, нужно проанализировать рынок (кажется, это называется провести маркетинговое исследование).
Маркетинг занял минуту: в частных школах и на сайте «Репетитор СПб» час учителя стоит 300–1000 рублей. Учитель в частной школе платит налог 13 процентов, а репетиторы должны заплатить сайту – не помню, сколько именно. Но думаю, они избегают платить сайту.
Вот мое решение: буду платить 1500 рублей в час.
Почему же не самую низкую цену, не среднюю цену и даже не самую высокую, не тысячу, в конце концов?
– Почему? Почему не триста, не семьсот, не тысячу, в конце концов? – спросила Надя, осуждающе спросила, недоброжелательно.
По-моему, в ней говорит ревность: учитель получает в час столько же, сколько она в день. Ревность, понятное дело: сценаристам тоже платят по-разному: одному за серию платят в два раза больше, чем другому… в два, а то и в три! Отсюда истерики, глубинные обиды: сколько тебе платят, столько ты стоишь.
Не хочу знать, сколько Максим заплатил ей за сценарий: вдруг она стоит в его глазах много больше, чем я. У меня язык не поворачивается спросить Максима.
Тем более я знаю от моего верного шпиона на студии: она стоит в его глазах немного больше, чем я. Немного, но больше. …И по-вашему, это не измена?
Итак, почему я решила платить 1500 рублей в час? Потому что 1500 круглое число и звучит приятно.
Зинаида-олигарх сказала, что я пойду по миру.
А Надя сказала «ну-ну».
– Ну-ну, – сказала Надя.
Она все еще в плохом настроении.
– Надя! У вас все еще депресняк или уже все в порядке?
– Аня! Не спрашивайте меня. Я теперь всегда буду такая: радости нет. Раньше проснешься, солнышко, и уже настроение жить… А теперь, ну что уж теперь: нужно доживать… Пирог с капустой? Нет. Могу вот яблоки запечь, а пирог – нет: вся капуста ушла на голубцы, нужно за капустой идти, а мне лень. Раньше-то все было не лень, быстренько сбегаешь, и все, а теперь лень. Идите сами, если хотите. Вам нужно, вы и идите. А у меня возраст дожития.
Надя в возрасте дожития выглядит как огурец, не длинный, а хорошенький, с пупырышками: фигура как у шестиклассницы, лицо без морщин: природа такая.
– Надя! Вам кажется, что ничто уже не будет, как прежде, но в этом как раз ошибка: как прежде не получится, нужно что-то новое!..
– Аня! Это у вас все новое. Вы человек творческий, новое кино напишете, вот вам и новое. А у меня что же новое?.. Вот пирог если спечь, ладно уж, схожу за капустой.
– Надя! Это кажется, что у творческого человека все новое – нет. Я, может, вообще не буду больше писать. …А как вы думаете – только никому не говорите… может, мне уже пора пластическую операцию делать?..
– Аня! С ума сошли?! Подтяжку? А если уши к щекам пришьют? А наркоз лишний раз?.. Ешьте вон лучше голубцы.
Насчет повышенной оплаты учителей скажу сразу: Зинаида считает, что я выступила как дура.
Мне-то казалось, что неприлично жадничать, когда речь идет о благородном деле: Диккенс, дети, бла-бла-бла. Казалось, при найме на работу наниматель с нанимаемым должны разговаривать о высоком: о Диккенсе, детях. Фига!
Зинаида считает, что это благородное дело вообще, в принципе. А для учителя – способ зарабатывать на жизнь, приемлемый или ненавистный. Сказала: «Вот только не надо говорить про призвание: спроси любого учителя, хочет ли он больше никогда в жизни не видеть детей… Спроси!..»
Зинаида-олигарх сказала, что собеседования с учителями нельзя проводить дома: учителя не должны видеть, как я живу.
Зинаида имела в виду, что учитель придет ко мне домой, увидит, как я живу, и подумает: «Вот дрянь, жадина! Катается как сыр в масле по своей огромной квартире среди портретов предков, а со мной торгуется, как зверь, из-за 100 рублей час…» И у нас ничего не получится.
Это была идиотская глупость! Учитель все равно подумает. Или все равно не подумает. Это зависит не от руб./час, а от конкретной завистливости.
А я бы завидовала? Ну, я бы позавидовала, что у меня есть Надя: она настоящий друг и очень много делает для меня: голубцы, печеные яблоки, пирог с капустой.
Кстати, о друзьях: звонила Алла. Грозила мне серьезными неприятностями. Об этом потом.
Сначала о моих ошибках в бизнесе.
Мне казалось, что если я плачу больше всех, то мои учителя самые лучшие. Как если покупаешь самую дорогую сумку, считая: чем дороже сумка, тем она лучше. Тут я с Зинаидой согласна: самая дорогая не обязательно самая красивая и удобная.
Мне казалось, что за больше денег будут лучше работать. Зинаида научила меня: это роковая ошибка: на самом деле – хуже.
Зинаида-олигарх сказала, что с таким отношением к деньгам нельзя даже приближаться к бизнесу. Что я не одна такая, и все такие прогорели.
Зинаида-олигарх сказала: «Рассмотрим для примера Аллу».
Я рассмотрела: Алла добрая. В подаренном ей Пашкой бутике продавцы получают зарплату. Зарплата много лучше, чем процент от продаж. Зарплата – это достоинство и стабильность, процент от продаж – это унижение и неуверенность в завтрашнем дне.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
