Книга Итальянский сапог на босу ногу - Марина Белова

В половине девятого в номер робко постучали.

«Это точно не Алина, – проснувшись от стука, подумала я. – Та особенно не церемонится. Грохает так, что двери с петель слетают».

– Мариша, ты уже встала? Ты не была на завтраке. Тебе не здоровится? Я взяла тебе бутерброд. Через полчаса мы уезжаем. Ты поедешь?

Степа! Кто еще обо мне позаботится?

Совершенно разбитая после бессонной ночи я сползла с кровати и пошла открывать.

– Привет, – поздоровалась я, пропуская Степу в номер.

– У меня ничего интересного, – с порога доложила она. Голос у нее был виноватый, как будто она передо мной оправдывалась. – До девяти часов просидела с Веней в кафе. Он так скверно себя чувствует. Душа рвется на части, когда на него смотришь. Ты ведь знаешь, как он относился к Лике Ивановой. Другой бы на его месте перекрестился, а этот корит себя. Вбил себе в голову, будто бы это он навлек на Лику несчастье. Как тебе такое? Мне пришлось его весь вечер успокаивать. Он даже слезу пустил. – Я с удивлением посмотрела на Степу – не слишком ли?! – Да-да, он искренне сожалеет о том, что она умерла, – кивнула Степа. – В гостиницу мы добирались пешком и всю дорогу говорили только о ней, Лике. Нет, кто угодно только не Куропаткин. Я ему верю.

– Я тоже, – выдержав короткую паузу, сказала я, а потом сладко зевнула на всю ширину рта.

– Не выспалась? Неужели всю ночь за Краюшкиным бродила? Где же ты была? – поинтересовалась Степа.

– Не поверишь – в казино. Наш Леопольд оказывается игрок! В гостиницу я его привезла в три ночи.

– Привезла? Ты что же прокололась? Он тебя узнал?

– Ну что ты! Меня бы вчера и мама родная не узнала. Впрочем, Леопольд Иванович был под вечер в таком состоянии, что и свою бы маму не узнал. Напился он. С горя!

– С горя? Проигрался что ли?

– Степочка, я такое узнала, не поверишь. Оказывается, Краюшкин пошел в казино, чтобы стресс снять – мужчины подвержены нелогичным, с нашей точки зрения, поступкам, – оттого и проиграл, и напился. Ну, спроси, спроси у меня, с чего бы Краюшкину стресс снимать, – от нетерпения выложить новость у меня прямо-таки язык чесался.

– Ну… – Степа задумалась.

Ждать, когда она родит нечто неординарное, сил у меня не было.

– Лика Иванова – его родная дочь! – на одном дыхании выпалила я. – Вот как в жизни бывает. С рождения знать о ней не желал, потом вдруг в его душе проснулись отцовские чувства, решил познакомиться. Следил. Повод искал, чтобы представиться. Из-за нее в Италию поехал. Хотел прощение попросить. Она его не простила, выгнала, не стала разговаривать, а потом – и вовсе умерла. Я думаю, как раз после разговора с Леопольдом Ивановичем.

– Да? Думаешь, после разговора с Леопольдом? Разволновалась? Или …

– Ну что же ты замолчала?

Ох, уж наша Степа! Презумпция невиновности для нее – все! Пока нет достоверных улик, она даже вслух боится высказать свои подозрения, чтобы ненароком не обидеть человека.

Алина другая: свои версии, догадки, предположения подгоняет под свои симпатии и антипатии. Съела Краюшкинские конфеты – и любовь из сердца вон. Шучу, конечно, но в отличие от Степы она скорее доверится своей интуиции, чем сядет и хорошенько задумается.

– Краюшкин? Вряд ли он довел Лику до сердечного приступа. Хотя… Знаешь, я тоже заметила, что Леопольд вроде как не в себе, места себе не находит, мечется, как будто и впрямь в чем-то виноват. Но кто бы мог подумать…Он и Лика…Отец и дочь? – Степа все еще переваривала преподнесенную мной новость. – Ты думаешь, он? А вдруг мы ошибаемся, и Ликина смерть – роковая случайность? А что, если подтолкнуть Леопольда Ивановича к откровенному разговору?

– Боюсь, что не станет он с кем-либо откровенничать. Я ведь не договорила, – заинтриговала я Степу еще больше.

Она приподняла брови:

– Еще новости?

– Да какие! Краюшкин расстроился еще до разговора с дочерью. В день отлета, знаешь, кого он узнал в одном из туристов нашей группы? Прокурора!

– А кто у нас прокурор? – опешила Степа.

– Даже не знаю, – я пожала плечами и с досадой призналась: – Я редко интересуюсь, где работают наши туристы Визами, анкетами занимается секретарша Алена.

– А Алина? Она же знала, что Славский работает журналистом, Краюшкин владелец кондитерской фабрики, Носова – врач.

– Алина определенно может знать. Она любит выискивать полезные знакомства, потому и анкеты пролистывает. Но я даже предположить не могу, кто может быть прокурором? Юра Антошкин руководит научно-исследовательской фирмой. Дает заключения о прочности сооружений и фундаментов. Насколько я знаю, заказов у фирмы много и деньги ее директор зарабатывает прилично, чтобы жена сидела дома, по крайней мере, еще год назад она сидела дома и растила трехлетнего Ваньку. Петр Носов, Алина говорила, работает инженером. Дина – врач. Может, Краюшкин соврал по пьяни? Хотел разжалобить итальянца? А смысл? Итальянец все равно по-русски не бельмеса не понимает. Нет, это крик души!

– А Софья Андреевна? – Степу словно электрическим током ударило. Она встрепенулась и, не мигая, уставилась на меня. – Что мы о ней знаем?

– Она вдова, генеральша.

Я даже отпрянула от нее: уж больно безумный взгляд был у моей родственницы.

– И что с того? Почему генеральша не может быть прокурором?

Действительно, почему?

– Слушай, а ведь это мысль – приударить за Софьей Андреевной, чтобы она случайно или не случайно не выставила Краюшкина перед дочерью в неприглядном свете. Ну и жук этот Леопольд! Степа, ты гений! А где наша Блинова? – мне нестерпимо захотелось рассказать Алине, какие мы со Степой умные. – Ты ее уже видела?

– Нет, – мотнула головой Степа. – В восемь часов в ресторане ее не было.

Так получилось, вернее мы сами попросили поместить нас – меня, Алину и Степу – на разных этажах. Так легче приглядывать за группой. Рядом со мной на этаже проживала Софья Андреевна, Куропаткин и Носовы. С Алиной соседствовали Деревянко, Краюшкин и Славский. Степиными соседями были Антошкины и Шматко. Заходить нам друг за дружкой было не с руки, поэтому вчера мы договорились встретиться на завтраке ровно в восемь часов.

– Может, она до восьми позавтракала, – предположила Степа.