Поэтому он встанет из-за стола, просмотрит газету и найдет в ней много других интересных статей. Не преминет заглянуть и в раздел развлекательной информации. Тут ему придет в голову хорошая, с его точки зрения, идея сделать первый перерыв между 8:00 и 8:30 вечера и посмотреть что-нибудь интересное по телевизору.
Он найдет программу передач, но тут выяснится, что интересующая его передача начинается в 19:00.
Тогда он подумает: «Ну ладно. У меня был трудный день, и отдых не повредит, тем более, что до начала передачи осталось ждать не так уж долго...» За стол он вернется только в 19:45, потому что следующая передача оказалась интереснее, чем он думал.
Но и после этого он начнет шарить взглядом по столу, неуверенно перебирать книги, пока не вспомнит о необходимости сделать телефонный звонок другу, от которой так же, как и от газетной статьи, решит избавиться до того, как займется серьезным делом.
Телефонный разговор, конечно, окажется интереснее и длиннее, чем он мог предположить, и неожиданно для самого себя этот отважный учащийся обнаружит, что вернулся к столу только в 20:30.
На этот раз он действительно сядет за стол, с решительным видом откроет учебник и начнет читать (обычно первую страницу), как вдруг ощутит острый приступ голода и жажды. Это невыносимо, потому что чем дольше он старается победить голод, тем острее становится приступ и тем труднее ему сосредоточиться на занятиях.
Очевидно, единственно верным решением будет сделать перерыв и перекусить. «Легкая» закуска в процессе ее приготовления разрастается в размерах, подобно тому, как растет ассоциативная-структура «карты памяти», по мере добавления к центральному звену голода все новых и новых вкусных блюд. Закуска превращается в пиршество.
Когда и это, последнее, препятствие устранено, наш ученик возвращается к столу с твердой уверенностью, что на этот раз ничто не помешает его планам. Он успевает опять взглянуть на несколько первых предложений... и понимает, что его мучает ощущение переполненности желудка и общая сонливость. При таком положении дел намного лучше посмотреть еще одну получасовую телевизионную программу в 22:00, за это время пищеварение практически будет завершено, что позволит ему уже точно взяться за выполнение задания.
В 12 часов ночи его можно найти спящим в кресле перед телевизором.
И даже тогда, если кто-нибудь войдет в комнату и разбудит его, он подумает, что дела обстоят не так уж и плохо, поскольку в конце концов он хорошо отдохнул, плотно поел, посмотрел несколько интересных развлекательных программ, исполнил свои обязательства по отношению к друзьям, переварил всю информацию, полученную за день, и устранил абсолютно все препятствия со своего пути, так что завтра в 6 часов...
УЧЕБНИК ― ИСТОЧНИК УГРОЗЫ
Вышеописанный эпизод юмористичен, но выводы, которые он позволяет сделать, весьма серьезны и существенны.
С одной стороны, рассказ вдохновляет, поскольку сам факт, что эта проблема знакома всем, подтверждает давние подозрения и догадки: каждый человек способен к творчеству и изобретательству, а ощущение, что многие из нас ― люди нетворческие и неизобретательные, ложно. Способность к творчеству и изобретательности, продемонстрированная в вышеприведенном примере, реализуется не очень полезно. Но разнообразие и оригинальность идей, которые мы придумываем для оправдания того, чтобы не делать то, что нам надо делать, позволяют предположить наличие у каждого человека большого таланта, который может быть направлен в более положительную сторону!
С другой стороны, этот рассказ не внушает энтузиазма, поскольку свидетельствует о том, что большинство из нас испытывают скрытый страх, когда видят перед собой учебный текст, и это явление широко распространено.
Рис. 35. В настоящее время большую значимость имеет информация, чем человек. В результате он загружен умственно и почти буквально «завален» ею. Информационный и издательский потоки продолжают расти со страшной скоростью, игнорируя способность и возможность человека со всем этим ознакомиться и изучить. Если он в принципе хочет когда-либо справиться с данной ситуацией, то вместо изучения все новой и новой печатной продукции он должен изучать новые способы обращения- и ознакомления с информацией ― новые способы использования своих природных способностей к учению, мышлению, запоминанию, творчеству и решению проблем (см. также рис. 37 и текст нас. 143-146).
Этот страх и внутреннее сопротивление возникают из-за школьной экзаменационно построенной системы обучения, при которой ребенку дают книги по изучаемым предметам. При этом он знает, что учебники намного сложнее художественных книг, что они таят в себе кучу работы и что потом будут проверять его знания, полученные из этих книг.
Сам по себе факт, что книги такого типа «трудны», уже отталкивает. То, что они представляют собой объект большого труда, также вызывает отрицательное отношение к ним, поскольку каждый ребенок инстинктивно понимает, что не способен читать, конспектировать и запоминать надлежащим образом.
А тот факт, что предстоит проверка полученных знаний, является часто самым серьезным из трех перечисленных обстоятельств. Хорошо известно, что такая угроза в определенных ситуациях может совершенно парализовать работоспособность головного мозга. Известно огромное число случаев, когда люди в экзаменационной обстановке буквально не могли написать ни слова, несмотря на то, что свой предмет знали досконально, а также и таких случаев, когда людям хотя и удавалось написать хоть какой-то ответ, но при этом оказывалось, что из-за гигантских масштабов психологического блокирования целые разделы знания на время экзамена ими забывались. Известны и такие чрезвычайные случаи, когда люди в течение всех двух часов неистово исписывали страницу за страницей, полагая, что излагают ответ на вопрос, а потом оказывалось, что на самом деле они многократно повторяли лишь свое имя или одно и то же слово (см. рис. 35).
Столкнувшись лицом к лицу с такой угрозой, а данная ситуация для многих по-настоящему пугающая, ребенок оказывается перед выбором: он может либо все учить и получить одну цепь вытекающих отсюда последствий, либо не учить и получить иную цепь последствий. Если он будет готовиться, но получит плохой результат, то тем самым лишь подтвердит собственную «отсталость», «безмозглость», «тупость», «остолопство» или что-то другое в этом роде, описываемое не более лестным термином. Конечно, на самом деле это совсем не так, но он не может знать, что истинная причина его «провала» в несостоятельности системы тестирования, а не в его собственной неполноценности.
Если же он не будет заниматься, то сложится совсем иная ситуация. Столкнувшись с фактом провала на экзамене или зачете, он сможет тут же сказать, что провалился естественно, потому что «толком не готовился, и эта ерунда совсем не интересна».
