Бет не ответила, и он снова направился в переднюю комнату.
— Я надеюсь, вы не нуждаетесь… Поворачиваясь, он на секунду, на долю секунды представил, как она, скинув одежду, лежит на диване и белая кожа ее тела блестит на фоне черной ткани обивки, а ее протянутые к нему руки говорят, что она, полная благодарности за его поступок, который она сочла образцом несравненного мужества, предлагает себя. И в самом деле, если бы даже он в самом деле был готов пожертвовать жизнью ради ее спасения, самое малое, что она могла дать ему…
…крепко спит.
Тебе предоставляется возможность, Палмер, подумал он. Докажи, что умеешь обращаться с женщинами. Вызывать у них интерес к себе.
И тут ему пришло в голову, как удачно все складывается. Она может поспать здесь, пока он приступит к поискам.
Да! Он не только получил пирожное, но еще и успеет съесть его.
Он на цыпочках вошел в спальню, взял одеяло и подушку, вернулся к дивану и подложил подушку ей под голову, а одеялом прикрыл ее.
«Бет! Должен бежать в газету. Если проснетесь до моего возвращения, пожалуйста, не уходите. Нам МНОГО о чем надо поговорить!
Он положил записку так, чтобы она увидела ее, наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Здесь вы в безопасности, — прошептал он.
Схватив конверт с распечатками, он вместе с блокнотом, ручками и диктофоном сунул его в сумку — «будь готов», как говорят бойскауты, — и тихонько выбрался за дверь.
Раньше жизнь не особенно баловала его, но теперь она явно становится лучше. Она еще не рог изобилия, но он уже на пути к нему.
4
— Иду, иду! — сказал Эйб, открывая дверь, в которую настойчиво стучался Джек. — Дни, когда я бегал спринт на сто ярдов, давно позади.
— Скорее, делал рывок на сто ярдов, Эйб.
— Рывок, спринт, что угодно, — больше мне это не под силу.
Джек сомневался, что Эйб Гроссман, лысый владелец спортивного магазина «Ишер», у которого ширина талии равнялась росту, хоть раз в жизни мог рывком преодолевать сто ярдов. Пройдя мимо него, он направился по узкому, как ущелье, проходу, заваленному хоккейными клюшками, бейсбольными битами и защитными шлемами, к стойке в дальней части заведения. От пыли, которая лежала повсюду, у него зачесалось в носу. Эйб не уделял большого внимания спортивным товарам. Его настоящий бизнес крылся в подвале.
— Читал утренние газеты?
Джек знал, что это глупый вопрос. Эйб читал всю выходящую здесь англоязычную прессу — утренние и вечерние издания, еженедельники.
За спиной он услышал насмешливый голос:
— Доброе утро, Эйб, мой дорогой друг. И тебе доброе утро, Джек. Господи, рановато даже для тебя. Прости, Эйб, что вторгаюсь к тебе таким образом…
— Эйб, — сказал Джек. — Я вымотан до предела, и мне нужна твоя помощь.
Он так толком и не выспался. Сочетание того дикого хаоса в подземке и встречи с Кейт тем же вечером вынудило его до утра ворочаться и мять подушку.
— Он говорит вымотан, а я бы сказал измотан. Но стоит ли играть словами со мной? Ему нужна помощь, а он спрашивает об утренних газетах.
— Именно. И мне нужна еще пара глаз, чтобы слово за словом просмотреть все статьи об убийствах прошлым вечером в подземке. И еще…
— Чего ради? Проверить, получила ли полиция точное описание твоей личности?
Остановившись, Джек так резко повернулся, что едва не потерял равновесие.
— Ты знаешь?
— А что тут не знать? — сказал Эйб, проталкивая объемистый живот мимо Джека — нелегкая задача в этом гробу. Переваливаясь, он потащил Джека за собой к обшарпанной стойке, на которой были разбросаны утренние газеты. — Психа, который размахивал пистолетами, прикончил какой-то неизвестный из 45-го калибра размером с пасхальную булочку, и я должен думать, что это сенатор Шумер. Или Берни Гетц[8]снова принялся за дело? — Он ухмыльнулся. — Так где твой нимб, Спаситель?
— Но… но как ты?..
Плохо. Очень плохо. Если Эйб опознал его с такой легкостью, сколько людей сейчас занимаются тем же самым?
— Да, конечно, «земмерлинг». Ты уже забыл, кто тебе его продал?
— Могла быть и другая модель. «АМТ-Дубль» или…
— Могла-шмогла… Кто еще, кроме моего дорогого друга Джека, выступит против двух автоматических пистолетов с пятизарядной штучкой?
— У меня не было выбора.
— И ты выпустил все пять пуль, не так ли? Четыре в обойме и пятую в стволе, верно?
Джек пожал плечами и отвел взгляд.
— Ну… не совсем.
— Только, пожалуйста, не рассказывай мне, что ты вступил в бой с пустым стволом.
— Я знаю, что так надежнее, но пуля в стволе меня как-то беспокоит.
— А что, если бы четырех пуль не хватило, Джек? И тебе понадобилась бы пятая? Где бы ты сейчас был?
Эйб выдал эту тираду повышенным тоном. Джек посмотрел на своего старого друга и понял, что тот искренне озабочен.
— Упрек принят.
— Скажи мне вот что: как близко он подошел к тебе во время стрельбы?
— С чего ты решил, что он вообще подходил?
— Ты был под огнем, и тебе каждый раз приходилось передергивать затвор. — Эйб содрогнулся. — И ты мог схватить пулю в грудь… как остальные.
— По правде говоря, думаю, он был так потрясен, увидев еще одного человека с оружием, что просто не знал, что делать. Ему не могло прийти в голову, что придется защищаться.
— То есть пятая пуля тебе не понадобилась?
— Даже четвертая. — Джек бросил на стойку обойму, которая была при нем прошлым вечером. — А вот и гильзы.
— Очень умно с твоей стороны. Я перезаряжу ее и… подожди-ка: здесь их всего четыре. Я думал, ты сказал…
— Использовал, чтобы разнести музыкальный ящик.
— Можешь не говорить. Он выдавал рэп. Доктор Снуки или что-то такое.
— Нет. Какую-то старую песню, которая мне нравилась с давних пор, но думаю, мне еще долго не захочется ее слушать. Так можем ли мы наконец посмотреть газеты?
— «Ньюсдей» и «Таймс» я уже проглядел. Ни в одной, ни в другой нет твоего детального описания.
