Он рванул к забору, и в тот же миг псы устремились за ним. Они хрипели от ярости, рыли лапами землю, обгоняя друг друга. Первый укус пришёлся на нижнюю часть бедра. Фарух взвизгнул, как девчонка, и повалился наземь, кубарем покатившись вперёд. Чёрная сука настигла его первой. Она впилась своими зубами в его ногу, и бард чувствовал как плоть отделяется от плоти. Боль затмила рассудок, он кричал, вопил, звал на помощь, но уже не слышал себя. Второй кобель вцепился ему в левое предплечье, намертво сомкнув челюсти и крутя головой во все стороны. Третий уже целился в горло, дабы завершить охоту, но тут на счастье Фаруха его свободная рука нащупала на земле булыжник. Пальцы крепко сжали камень, и тот пёс, который уже был готов атаковать, получил удар в голову. Удар тот оказался весьма успешным. Раздался визг, и серый пёс отскочил в сторону, крутя головой, из которой хлынула кровь. Второй удар достался чёрной суке, трепавшей его ногу. И пускай он не был таким успешным, как первый, собака всё же заскулила и, поджав хвост, отступила на несколько ярдов назад. Остальные два пса последовали её примеру. Они рычали и скалились, но подходить всё ещё не решались, ощущая опасность.
Незнамо откуда Фарух нашёл в себе силы, чтобы подняться на ноги. Весь мир кружился в безумном танце. Четыре собаки превратились в восемь, камень в руках казался неимоверно тяжёлым. Он шатался, оглядываясь на забор, до которого оставалось совсем немного. Кровь из ноги, куда впилась чёрная сука, текла фонтаном. Пропади это всё, подумалось Фаруху. Зачем нужна такая жизнь? Подранный, будто заяц на охоте. Мысли в голове путались, однако боль почему-то отступала. Фарух сделал шаг, другой, приближаясь к забору. Свора подходила, всё ещё опасаясь. Он бросил камень в одного из кобелей и одним прыжком оказался на заборе. Откуда у него взялись силы, чтобы подтянуться и перемахнуть через преграду, знал один только Песчаный Бог, в которого Фарух внезапно поверил.
Когда псы остались позади, бард с облегчением вздохнул. Нога и рука пульсировали. Из уха текла кровь, плечо дико ныло. Фарух наскоро перевязал бедро остатками своей рубахи и устремился в глубь Худого Квартала. Куда податься? В этом проклятом месте не так просто выжить, а уж тем более подранку вроде него. Не было ни знакомых, ни друзей, кто смог бы приютить барда и помочь. Он ковылял по улице Млечной, волоча за собой израненную ногу, и оставлял на радость псам кровавый след. Трое крестьян, прошедших мимо, с презрением осмотрели раненного. У входа в булочную стоял торговец, который так опешил от увиденного, что выронил из рук кружку с напитком. На этом его участие в жизни Фаруха закончилось.
Фарух вышел на улицу Поперечную, оказавшись на главной артерии Худого Квартала. Здесь даже были извозчики, да только кто возьмёт к себе в экипаж окровавленного полукровку? Оставаться здесь было опасно. Гвардейцы, если и заходят в Худой квартал, то ограничиваются патрулированием Поперечной улицы. Пройдя немного на юго-восток, бард свернул на Радужную. Интересно, те, кто придумал название этой улицы, бывали здесь? Повсюду на верёвках сушилось бельё. В канавах застаивались отходы. Где-то детвора играла в разбойников и гвардейцев. На ступенях сидел слепой музыкант и мерно дул во флейту. Дилетант, подумалось барду.
Силы стремительно покидали Фаруха, и он был готов рухнуть наземь и забыться. На миг он подумал о том, есть ли на свете хоть один человек, кто пожалеет барда, когда тот умрёт. В голову ничего не приходило, кроме одного имени. Анли. Дочь привратника, кажется, говорила в их последнюю ночь, что лучше Фаруха в постели у неё никого не было. Она обмолвилась, что отдала бы всё, лишь бы рядом был такой мужчина. Фарух тогда ответил ей, что он подобен ветру, – сегодня он спит с ней в одной кровати, а завтра его уже нет в этом городе. На эти слова Анли лишь рассмеялась.
И что она нашла в таком, как он? К своим годам Фарух был толст и сварлив. Лицо его покрывали оспы, а ростом он был ниже её на голову. К тому же Фарух вовсе не был моралистом, беря от жизни всё, что только можно.
Ноги сами вели его в Дивный Пивень. Последнее пристанище, последняя надежда. Он чувствовал, что умирает, но что-то поддерживало в нём жизнь. Он почему-то вспомнил мать. Её лицо, размытое, с нечётким изображением линий губ и разреза глаз, с чёрными как смола волосами, всплывало перед его взором и исчезало вновь, где-то в дали юхарских пустынь. Бард задумался о том, сколько ему могло быть лет. Наверное, лет тридцать, а может, и меньше. Когда он родился, в селе Когорот, что находится на южных границах Юхара, происходили перемены, начавшиеся по всем Южным Землям. Войска мятежного шаха Яхина прочёсывали территории в поисках того, чем можно было бы поживиться. Скорее всего, они воспользовались бы телом юной Халиды, весьма недурной собой чернявой юхарки, если бы не одно весомое препятствие. Княжеский посланник из Альдерфора, служивший на южных границах Юхара консулом, имел неприкосновенный статус даже для мятежников, коих негласно поддерживал князь Фогот. Консулу удалось взять протекцию над Халидой и ещё тремя девушками из Когорота, а в результате этой протекции трое из четверых понесли от него. Княжеский посланник покинул Юхар в тот момент, когда практически все Южные Земли были охвачены полномасштабной гражданской войной, оставив, конечно, своих женщин на произвол судьбы.
Халида умерла, когда Фаруху исполнилось шесть лет. Всё, что было на тот момент у маленького полукровки, – рваные штаны, три медяка и имя его отца, которое он запомнил на всю жизнь. Виконт Аорис. Родной брат матери Фаруха был экспедитором, водящим караваны по пустыням Юхара, и он согласился взять мальчишку с собой на север. Там, когда караван, проделав путь в двадцать лун, прибыл в порт Тис, что на севере Даринталя, юный Фарух сел на корабль, заделавшись помощником кока. Корабль останавливался практически на каждом из Лазурных Островов, привозя продовольствие и обмениваясь товаром, стоял в порту по два-три дня и отплывал дальше. Когда, наконец, судно прибыло в Эндердаль, пришвартовавшись в порту княжества Ринт, Фарух, набравшись опыта в мореходстве и общении с людьми не самого благородного покрова, сошёл на берег во всеоружии. У мальчишки с медной кожей, которую в Эндердале приравнивали к грязи, была только одна цель – найти отца. Однако мечты о счастливом воссоединении быстро разбились о суровую действительность. Первый же день в столице Ринта – Алларе, не прошёл без кровопролития. Юнец, не привыкший к тому, что у полукровок в этих землях практически нет прав, дерзнул войти в одно помещение с представителями знати в поисках работёнки. Стук палок по спине, которыми били Фаруха, он запомнил на всю свою жизнь. Так его научили смирению. Так его научили бояться.
Голодный и больной мальчишка скитался по подворотням Аллары, готовый на любую работу за крохи хлеба. Об отце теперь он почти не думал, ведь основной задачей было выжить. Золотая столица, как называли Аллару в княжестве Ринт за огромное количество богачей, была жестока к нему, и поэтому мальчик решил попытать счастье в Богане. Это был маленький городишко, живший в тени величественной Аллары, расположенный среди гор, где день и ночь из рудников добывалось золото. В Богане Фарух понял, что жизнь можно полюбить, и даже познакомился с некоторыми полукровками, которые зарабатывали, чем придётся. Он поселился в одном из кварталов для приезжих с юга, где они делили комнату с четырьмя такими же, как и он, авантюристами.
