– Судя по всему, про этого пигмея Мэнни Левина такое не скажешь, – заметил Папаша Брюс.
Курц кивнул.
Перл прикоснулась к его руке.
– Кажется, только вчера вы с Сэм заходили сюда каждый вечер, мы после выступления наспех ужинали и выпивали, а потом Сэм перестала пить, потому что…
– Потому что забеременела, – закончил за нее Курц. – Да. Вот только для меня это было целую вечность назад.
Певица и тенор-саксофонист, переглянувшись, кивнули.
– А Рейчел? – спросил Биг-Бо.
– Девочка осталась с бывшим мужем Сэм, – ответил Курц.
– Ей, наверное, уже… сколько, одиннадцать, двенадцать?
– Почти четырнадцать, – сказал Курц.
– Давайте снова выпьем за старые времена, – произнесла своим восхитительным хрипловатым голосом Перл, поднимая кружку.
Все последовали ее примеру.
К ночи похолодало. Направляясь переулками и через автостоянки к своему складу, одетый в вельветовые брюки и джинсовую рубашку, подаренные Софией Фарино, – рубашка была выпущена из брюк, чтобы спрятать маленький револьвер 38-го калибра за поясом, – Курц подумал было о том, чтобы пойти поспать у себя в конторе. По крайней мере, подвал порномагазина отапливается. Но затем отказался от этой мысли. Как там говорится в старой пословице? Не сри там, где ешь? Кажется, что-то в таком духе. Не надо все мешать в одну кучу.
Курц срезал путь по длинному переулку между складами, меньше чем в шести кварталах от своего логова, когда в конце переулка у него за спиной появилась машина. Свет фар бросил его тень на выщербленный асфальт.
Курц оглянулся вокруг. Ни одного дверного проема, достаточно глубокого, чтобы в нем спрятаться. Пандус для разгрузки машин, бетонный монолит – если машина помчится на него, можно будет запрыгнуть на пандус, но под него не поднырнешь. Ни одной пожарной лестницы. До следующего переулка слишком далеко, не добежать, если машина помчится следом.
Не оборачиваясь назад, пошатываясь как пьяный, Курц достал из-за пояса револьвер и спрятал его в руке.
Машина медленно ехала по длинному переулку следом за ним. Судя по звуку восьмицилиндрового двигателя, это было что-то солидное – по меньшей мере «Линкольн Таун Кар», а то и настоящий лимузин. Водитель никуда не спешил. Машина остановилась футах в пятидесяти от Курца.
Курц отступил в угол, где пандус утыкался в кирпичную стену, и взял револьвер в руку. Он взвел курок.
Это был настоящий лимузин. Фары погасли, и в тусклом свете подфарников Курц разглядел огромную черную массу, вырисовывающуюся на фоне отдаленных фонарей, и поднимающийся струйкой тумана дымок из выхлопной трубы. Из передней правой двери вышел высокий широкоплечий мужчина; второй такой же появился из задней левой двери. Оба сунули руки под куртки, нащупывая оружие.
Спустив курок, Курц спрятал маленький револьвер в ладонь и направился к лимузину. Телохранители не стали доставать оружие и обыскивать его.
Пройдя мимо верзилы, державшего заднюю дверь открытой, Курц заглянул в салон, освещенный несколькими галогеновыми лампами, и вошел в машину.
– Добрый вечер, мистер Курц, – сказал старик на заднем сиденье.
Он был в смокинге, а его колени укрывал клетчатый плед.
Курц плюхнулся на откидное сиденье напротив.
– Добрый вечер, мистер Фарино.
Разрядив револьвер, он сунул его за пояс.
Телохранители закрыли двери и остались снаружи на холоде.
ГЛАВА 21
– Как продвигается ваше расследование, мистер Курц?
Курц презрительно фыркнул:
– Какое там расследование. Я поговорил минут пять с женой вашего бывшего казначея, и через час она была убита. Это все, что я успел сделать.
– На самом деле, мистер Курц, расследование не было вашей истинной целью.
– Это вы мне говорите! Не забыли, именно я предложил эту мысль. И своей истинной цели я как раз добился. Наши противники сделали первый шаг.
– Вы не имеете в виду Карла?
– Нет, – сказал Курц. – Я имею в виду тех, кто вызвал полицейских и подставил меня, а перед тем зверски расправился с миссис Ричардсон. Эти люди также намеревались убить меня во время прогулки, сразу же, как только я попаду в тюрьму округа.
Дон Фарино почесал щеку. Для такого больного старика она была неестественно розовой. У Курца мелькнула мысль, не пользуется ли дон косметикой.
– И вы уже определили, кто вас подставил? – спросил Фарино.
– Мне намекнули, что это сделал громила по имени Малькольм Кибунт, иногда работающий на вашего адвоката Майлза. Вы знаете этого Кибунта или любителя поиграть ножичком, который с ним болтается? Некоего Потрошителя?
Фарино покачал головой:
– В наши дни невозможно следить за всем черным дерьмом, приезжающим в наш город. Я правильно заключил, что эти двое негры?
– Малькольм черный, – подтвердил Курц. – Потрошитель, похоже, альбинос.
– И кто рассказал вам про нападение во время прогулки в тюрьме и назвал эти имена, мистер Курц? – Фарино пристально смотрел ему в глаза.
– Ваша дочь.
Фарино заморгал:
– Моя дочь? Вы говорили с Софией?
– И не просто говорил, – ответил Курц. – Она заплатила за меня залог и вытащила из предварительной камеры в суде, прежде чем меня успели перевести в тюрьму округа, а затем отвезла к себе домой и попыталась затрахать до смерти.
Тонкие губы дона Фарино растянулись, обнажая зубы, а пальцы стиснули прикрытые пледом колени.
– Поосторожнее, мистер Курц. Вы говорите чересчур откровенно.
Курц пожал плечами:
– Вы платите мне за факты. Именно о таком раскладе мы договорились через Малыша Героина еще до того, как я вышел: я пойду первым, вызову огонь на себя и выясню, кто вас предал. Первой отреагировала ваша дочь – как относительно залога, так и по части постели. Я просто докладываю.
– София всегда отличалась силой воли и… сомнительными сексуальными предпочтениями, – сказал Фарино.
Курц снова пожал плечами. Ему было наплевать как на это заявление, так и на сквозившее в нем оскорбление.
– Это София рассказала вам о связи Майлза с теми двумя убийцами? – тихо произнес Фарино. – Намекая на то, что, по ее мнению, за всем стоит Майлз?
– Да. Но из этого не следует, что она сказала правду. Быть может, она сама стоит за Майлзом и этим Малькольмом с его ненормальным дружком.
– Но вы же только что сказали, что это София внесла за вас залог и предупредила о готовящемся покушении, мистер Курц.
– Она действительно внесла за меня залог. Относительно покушения в тюрьме округа у нас есть только ее слово.
