– Лично у меня другие вопросы, – вставила я. – Ирен, зачем тебе вообще вздумалось следить за мистером Холмсом?
Детектив хотел было ответить, но сильный, хорошо поставленный голос примадонны заглушил его.
– Все очевидно. На кладбище он мимоходом намекнул, кем могла быть моя мать, и тем самым свел меня с ума. Очевидно, кто-то, с кем мистер Холмс общался в этой стране, предоставил информацию касательно этой темы, которой пока нет у нас, и я стала следить за ним, чтобы выяснить, кто же это был.
– Но… Ирен… ты же сама водила меня гулять по Пятой авеню и показала на «ряд Вандербильтов», высокие величественные здания, которые построили многочисленные представители этой фамилии. Как я понимаю, ты под видом горничной оказалась в особняке Уильяма Вандербильта, самом роскошном из всех? Зачем, ради всего святого, ты вошла внутрь, когда увидела, что мистер Холмс направился туда? Его дела, возможно, не имеют к тебе никакого отношения!
Холмс разразился смехом, что с ним редко бывало.
– К вашей логике не подкопаешься, мисс Хаксли, но наша исследовательница руководствовалась отнюдь не логикой, правда? Она вошла в дом, поскольку думала, что мое дело очень даже с ней связано.
Я снова уставилась на подругу, которая на миг замолкла и старательно отворачивалась от нас обоих, словно кот Люцифер, когда его застукаешь за тем, что он уронил кувшин со сметаной и жадно лакомится содержимым.
– Ирен! – Я была поражена. – Ты решила… ты решила, что связана узами родства с Вандербильтами?
– Но их же так много, Нелл. У отца-основателя, Командора, который на самом деле в море выходил разве что на собственных яхтах, было девять или десять детей, а то и целая дюжина. Вполне возможно, что один ребенок потерялся, особенно если он незаконнорожденный.
– Да как ты могла подумать о таком! Я не говорю уже о том, на что ты решилась! Ты выглядишь как охотница за состоянием.
– Ха! – Холмс смотрел на нас, как зритель смотрит занимательную пьесу. – Мадам хорошо знакомо слово «авантюристка», – сказал он мне, – но полагаю, она заявила бы о своих правах, только будучи уверенной в их законности. Хотя мистера Вандербильта не составило бы труда убедить, что мадам – его давно потерянная двоюродная сестрица. А вот миссис Вандербильт – совсем другое дело.
– Это правда, – сказала я. – Ирен превосходная актриса.
Примадонна с грохотом поставила чашку на блюдце, чтобы привлечь наше внимание.
– Вопрос не в том, могла бы я поступить так или нет. Я никогда не опущусь до обмана, пусть даже речь идет о таких людях, как Вандербильты. Вот почему я покинула дом, как только поняла, что ваши с хозяином дела касаются лишь очередного ужасного убийства.
– Хм-м. – Мистер Холмс посмаковал это междометие, а потом встал. – Тогда я полагаю, что в дальнейших расследованиях мне не придется быть настороже, ожидая конкуренции со стороны детективов-любителей. Я готов поклясться на могиле вашей матери, если та женщина ею является, что мое нынешнее дело никоим образом не касается вас лично.
– Разумеется. – В голосе Ирен, когда она поднялась, чтобы проводить Холмса, звучало негодование. – Могу заверить вас, что теперь, когда я знаю, что вы лишь преследуете очередного безумного убийцу, я не стану утруждать себя слежкой за вами. Хотя мне представляется интересным, что столь страшным пыткам подвергли мужчину преклонных лет…
– Это не интересно, а ужасно, – вставила я, последовав за ними к дверям.
– Да, Нелл. Конечно. – Ирен улыбнулась мне. – Хватит с нас ужасов. Мы остаемся в Соединенных Штатах исключительно ради генеалогических изысканий. Я не думаю, мистер Холмс, что вы так уж искренне жаждете, чтобы я нашла другое занятие помимо слежки за вами… а не то дали бы мне какую-то более реальную зацепку, чем незнакомое мне имя на могильной плите, а?
Наш посетитель надел перчатки и шляпу и лишь промолвил на прощание:
– Вы обещаете не лезть больше в дело Вандербильтов?
Ирен кивнула:
– Насколько я поняла, семейство довольно вульгарное. Нувориши. Я не хотела бы заявлять о своем родстве с ними, даже если бы имела на это право.
– Тогда смею предположить, что вы и мисс Хаксли в поисках информации о загадочной Женщине в черном для начала, что само собой разумеется, опросили всех ваших старых знакомых женского пола. Однако, возможно, джентльмены знают о ней больше.
При этих словах глаза Ирен блеснули, как камни, которые в народе называют кошачьим золотом[26].
– Как щедро с вашей стороны поделиться этими соображениями. Вы спасли бы меня от неприятного путешествия по Пятой авеню, если бы сказали это на кладбище.
– На кладбище я еще не понимал, на что вы готовы пойти.
– Да, как и в Сент-Джонс-Вуде. Может быть, это урок, мой дорогой мистер Холмс?
– Пожалуй, хоть и сомневаюсь, что вы его усвоите, дорогая мадам. Хорошего дня. До свидания, мисс Хаксли.
Ирен закрыла дверь и тут же прислонилась к ней спиной и закатила глаза. Затем она зажала рот рукой. Я не понимала, довольна она или злится.
– И? – потребовала я объяснений.
Ирен быстро приложила палец к губам, потом прижала ухо к деревянной двери и прислушалась. А затем схватила меня за запястье и подвела к окну, выходящему на Пятую авеню. Мы уставились вниз и наконец увидели, как макушка шляпы мистера Холмса свернула налево по авеню.
– Ушел, – сказала я.
– Ох, это может быть двойник в шляпе и плаще с его тростью.
– Неужели он действительно станет следить за тобой?
Ирен пожала плечами:
– Возможно нет. Сейчас Холмс расследует весьма загадочное убийство, а потому слишком занят, чтобы совать свой нос в мелодрамы, касающиеся родословной оперной певички, выросшей на подмостках.
– Он говорил правду? Ты следила за ним вчера? Ты действительно под видом горничной проникла в дом Вандербильтов? Тот огромный белый замок рядом с церковью? Сразу и не поймешь, какой из шпилей принадлежит собору, а какой дому дельца.
– Да, – ответила Ирен сразу на все мои вопросы.
– Поверить не могу! Ты решила, что можешь быть урожденной Вандербильт? Это еще хуже, чем мнить себя будущей королевой Богемии.
– Но куда более вероятно, Нелл. По крайней мере, я родилась здесь, в Америке. У меня была некая мать, та самая Элиза Гильберт, что похоронена на Гринвудском кладбище. По крайней мере, мистер Холмс пытается меня убедить, что эта женщина, вероятно, и есть моя мать. Гринвуд не простое кладбище, Нелл, там не хоронят всех подряд. Она должна была что-то собой представлять.
