Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
Насилие порождает насилие. Невозможно битьём вдолбить в мальчика, что девочек обижать нельзя. Невозможно заставить уважать другого человека (а главное, родителя), если самого ребёнка не уважают и унижают. «Телесные наказания учат детей тому, что проблемы можно решить с помощью насилия. Исследования показывают, что те, кто причиняет боль, учат этому тех, кому боль причиняют, и тех, кто становится свидетелями этого процесса. Телесные наказания не учат детей внутреннему контролю» (А. Хайман).
Но с фактами не поспоришь. Порой действительно случается так, что ребёнок реагирует на нас, лишь когда мы применили к нему жесткое воздействие, шлёпнули или наорали. Но это не потому, что он не понимает по-другому, а потому, что родитель не умеет по-другому чётко обозначить границы. Часто уставший родитель только шлепком или криком в состоянии донести до ребёнка, что чаша его терпения переполнена. И ребёнок реагирует.
Есть анекдот в тему. «Приезжает барин в свое поместье, идет осмотреть окрестности. Видит ручей, а мостика через него нет. Думает, непорядок, надо построить. Зовёт управляющего и велит к следующему своему приезду соорудить мост. Приезжает барин в свое поместье через год. Видит, мостика через ручей до сих пор нет — не построили. Вызывает управляющего и орёт: «Я еще год назад велел мостик построить! Где?! Да, я вас всех сейчас на кол посажу!». На следующий день к вечеру вышел, глядь — мостик стоит, и какой! С навесом, резьба по дереву, кренделя, фонарики и всё такое… Барин в шоке: «И чего же это вы целый год дурака валяли, хотя за день справились?» Управляющий: «Так ведь до сих пор прямого указания не было!.
Это я к чему всё? Если мы, родители, научимся выражать свои требования в доступной для ребёнка форме (т. е. давать прямые указания иными способами), нам не придётся прибегать к жёстким мерам.
Родители говорят: «Хорошо, с физическим наказанием понятно. Бить нельзя. Так как же тогда наказывать: ставить в угол, лишать удовольствий, игнорировать?»
Мы, взрослые, условно пытаемся разделить наказания на «хорошие» и «плохие». Конечно, мы не варвары и хотим добиваться послушания приемлемыми методами. Но ведь стульчики/углы/изоляция/тайм-ауты, запрет мультиков, лишение сладкого, не поход в кино с родителями — это тоже наказание. А дело в том, что наказание, как таковое вообще, не может исправить поведение человека. Под страхом наказания ребёнок может перестать делать то, что ему запрещено. Но это лишь внешнее соответствие. Реального осознания неправильности своих действий не происходит.
Почему же наказание неэффективно?
Оно не воспитывает, не меняет человека к лучшему, а лишь сдерживает. А когда сдерживающий фактор исчезает, тормоза слетают. Приведу пример из рассказа одного нашего соотечественника, живущего и работающего в Германии. Как-то приехал он в командировку в Россию с двумя своими германскими коллегами. Вот они вышли из аэропорта, стоят ждут такси. Немцы покурили и бросили окурки на асфальт. К слову говоря, в Германии за это полагается штраф в 20 евро. Русский их спрашивает, мол, зачем бросили окурки, вон же мусорка стоит рядом. Они на него удивлённо посмотрели и сказали: «А зачем? У вас же за это не наказывают». Т. е. получается, что когда были сняты внешние ограничения, личность проявила низкий уровень культуры. Деградирует на глазах, так как отсутствуют ограничения внутренние. Есть внешнее соответствие нормам и правилам (боязнь наказания в виде штрафа), но нет внутреннего (морального).
То же самое и с детьми. Можно добиться послушания, наказывая ребёнка. Но нельзя наказаниями воспитать из него нравственную личность. Наказание не может устранить недопустимое поведение. Оно может остановить его в данный момент времени, но не является гарантией того, что такого больше не повторится. Скорее всего, ребёнок станет более осторожным, начнёт лучше «заметать следы», искусней врать. Наказания не сделают ребёнка более честным и ответственным. Но научат его быть более осторожным и изворотливым.
Мой сын в одно время стал частенько стучать по машинам на улице. У некоторых от этого включалась сигнализация. И поначалу я говорила ему так: «Не надо так делать, а то прибежит сейчас владелец машины и будет ругаться». На что мне сын, подумав, стал отвечать: «А давай мы стукнем и убежим. Он же не узнает, что это мы сделали». Тут я поняла, что неверно объясняла. Поэтому стала менять направление с боязни злого дяди на личную ответственность, на чувства. Говорила, что владельцу может быть неприятно, что его машину портят. Что если бы это была папина машина, а какой-то мальчик по ней бы так стучал, папе бы расстраивался. Да и мы сами будем знать, что поступили плохо, даже если сердитый дядя нас не догонит. И вот такие объяснения, получается, подействовали, потому что стучать по капотам машин мой мальчик перестал.
Или вот ещё пример. Посмотрите, что творится у нас в стране с законами в области дорожного движения. Их регулярно переписывают, ужесточают санкции за неисполнение, вдвое увеличивают штрафы, но водители не становятся более законопослушными, не начинают более тщательно соблюдать правила, они просто научаются не попадаться. Ни камеры, ни усиленные посты на дорогах, ни лишение прав — ничего из этого не заставляет снизить скорость, если человек хочет ехать быстрее допустимого, если ему понадобилось, срочно развернуться в неположенном месте или остановиться.
Наряду с физическим наказанием существует психологическое воздействие. Которое по разрушительности своей порой не уступает физическому, превращаясь в психологическое насилие. Встречаются родители, которые гордо носят на груди орден «Я не бью своего ребёнка», но так унижают его при этом эмоционально игнорированием, криками, презрением, осуждением, вечным недовольством, угрозами, отстранением и пр., что кажется, уж лучше бы били, меньше б вреда для психики наделали.
Психологическое «насилие» может быть куда более болезненным, чем битьё. Крики, запугивания, оскорбления, угрозы встречаются в жизни детей достаточно часто. И мы ими пользуемся, искренне полагая, что действуем во благо. Ведь если спокойно не понимает, то как ещё объяснить? Зато уж наверняка, что так больше не сделает.
А задумываемся ли мы, что чувствуют наши дети в эти моменты? Часто, не понимая причины крика, не осознавая своей вины, он улавливает только одно — наши негативные эмоции. Он чувствует в этот момент, что его не любят. А это самый страшный для ребёнка вывод.
Вот несколько детских воспоминаний сейчас уже взрослых людей:
— Мама моя до сих пор гордится, как лихо отучила меня в 7 лет грызть ногти обещанием сдать в детдом. Она до сих пор не понимает, как была не права. И как мне было больно. Аргумент даже сейчас — а зато у тебя ногти красивые и глистов нет. Цель оправдывает средства. Точка.
— А вот мне хотелось отомстить за то, что отец называл меня пренебрежительными словами (примеров приводить не буду, но уже лет 10, если не больше прошло, но я ничего не забыла) — это мне было несоизмеримо больнее, чем то, что меня мама ударила 3 раза. Да лучше б он меня и 30 раз ударил, чем такое говорил.
— Единственный раз, когда я озлобилась по-настоящему, — когда мне сказали, что мы сейчас, значит, счастливой семьей идём купаться — а мне не хотелось, мы до этого с папой поругались. Меня взяли за запястье и радоваться-купаться на озеро отволокли. Волоком по траве. В тот же день я ушла из дома (единственный раз в жизни) в соседний посёлок.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
