— Джейми, какого черта ты затеваешь? Ты что, пьяная?
Грубость его окрика вернула ее к действительности. Неужели она пьяная? Немного подумав, она решила, что нет. За весь вечер ею выпито всего три бокала вина. Но сейчас она пребывала в самой восхитительной стадии эйфории.
— Я не пьяная, — торжественно заверила она его, — а холодная. Очень холодная.
Вдруг он поставил ее на землю, и она поняла, что они уже возле дома. Так и есть. Ее пробрала ужасная дрожь, когда он отторг ее от своего жаркого тела.
Пока Джейк отпирал дверь и включал свет, она с трудом осознавала происходящее. Родители наверняка уже спят. Они всегда ложились рано. Тут он снова подхватил ее на руки и потащил наверх.
— Оставайся здесь, — сказал он, внеся ее в спальню и опустив на постель. — А я принесу тебе чего-нибудь выпить.
Она страшно замерзла. Нет, не просто замерзла, ей казалось, что она буквально заледенела. Чего ей хотелось, так это сесть в горячую ванну, и чем горячей, тем лучше.
Пошатываясь, она добралась до ванной, включила горячую воду, почти бесчувственными пальцами стащила с себя платье.
— Джейми!
От звука его голоса она вздрогнула. Да, он ведь сказал, что вернется, она и забыла. А теперь слишком поздно опять натягивать платье, так что, когда он открывал дверь ванной, она стремительно плюхнулась в воду.
— Что, черт возьми, ты тут делаешь?
— Принимаю ванну, — сердито ответила она. — Разве не видишь?
Невероятно, но он и не думал выходить.
— Ну что ж, принимай ванну. Принимай.
Принимай? А он будет торчать здесь?
— Да что?.. Какого?..
Джейми задохнулась от возмущения, когда он вытащил ее из воды, бесцеремонно стащил с нее трусики и оба чулка, и снова отпустил, так что она опять плюхнулась в горячую воду.
— А теперь выметайся! — раздраженно бросила она, совершенно выведенная из себя его наглым поведением.
— Нет уж. Ты в таком состоянии, что, стоит мне повернуться к тебе спиной, ты наверняка утонешь.
— А неплохая идея, — ехидно проговорила Джейми. — По крайней мере, не придется выходить за тебя замуж… Джейк!.. Джейк, что ты делаешь?
Все ее ехидство мигом пропало, когда она увидела, что он сбросил смокинг и закатал рукава рубашки. Руки у него были мускулистые и смуглые, так что один вид их страшно возбудил ее. Она и охнуть не успела, как он склонился над ванной и начал массировать ее колени, потом голени и ступни. Ощущение было не из приятных, холод будто возвратился в занемевшие ноги, и это причиняло сильную боль. Но она, закрыв глаза и глотая слезы, комом застревающие в горле, воздержалась от криков и стонов.
— И поделом такому глупому созданию, которое ходит босиком по глубокому снегу, — сочувственно проговорил Джейк.
Она подняла глаза, мигом забыв и боль, и обиды.
— А кто виноват? Ведь не я отказалась от превосходного, теплого и сухого гостиничного номера, чтобы помчаться в ночь, в непогоду и загнать машину в сугроб.
— Ну конечно, не ты. А кто говорит, что ты?
Шелковистая мягкость его голоса успокоила ее. И вдруг она осознала, что в жару перепалки совершенно забыла о своей наготе, отчего щеки ее тотчас вспыхнули жарким румянцем.
— Любопытно, — медленно произнес Джейк, внимательно осматривая ее пылающее лицо. — Кто бы мог подумать, что женщина в твоем возрасте и с твоим богатым жизненным опытом способна еще краснеть. А что было бы в гостиничном номере, — продолжал он рассуждать, не обращая внимания на разгневанный взгляд, который она в него вперила, — если даже такие пустяки, как нагота, выводят тебя из равновесия…
Когда он поднял ее из ванны, она протестующе вскрикнула, требуя немедленно отпустить ее, и в то же время цепляясь за его плечи на случай, если нечаянно поскользнется.
— Голос говорит одно, — с усмешкой констатировал он, беря ее на руки и направляясь в спальню, — а тело — совершенно другое.
Эта наглая выходка вернула ее к реальности, и, как только он опустил ее на кровать, она сразу резко от него отпрянула.
— Хорошо, Джейк, ты вволю поразвлекся, но теперь с меня хватит. Пожалуйста, уходи.
— Не раньше, чем удостоверюсь, что твое оледенение прошло, и ты ничего себе не отморозила.
Говоря это, он улыбнулся, но блеск его глаз встревожил ее.
— Я чувствую себя просто превосходно, — твердо сказала она, и тотчас ее прошибла дрожь от холода собственных слов.
— А я тут принес тебе выпить.
Он подал ей стакан с бренди и стоял над ней, пока она, морщась от отвращения, не выпила все и не поставила пустой стакан на тумбочку. Лампа, стоявшая на тумбочке, эффектно освещала все ее тело — кожа казалась просто атласной.
— Ну хватит, я все сделала, а теперь… — начала было она, но вдруг умолкла, заметив, как он на нее смотрит.
— Что, Джейк?
Ее тело болезненно напряглось под его безумно мерцающим взглядом. Она хотела скрыться, бежать от него, но его взгляд действовал на нее гипнотически, отзываясь во всем теле блаженным волнением.
— Джейк!
То, что она услышала, прозвучало скорее мольбою, чем укором, она узнала дрожащую хрипотцу в ответных словах Джейка:
— Просто я забыл, как ты прекрасна.
Он потянулся к ней и очень легко, кончиками пальцев обвел шелковистое закругление ее груди. Она могла отстраниться, но по некоторым причинам не сделала этого.
По некоторым причинам? Что за причины такие? — болезненно спросила она себя. Кого я обманываю? Она хотела этого, хотела так давно, что желание стало частью ее самой, и теперь все тело с готовностью отозвалось на его ласку.
Она молча потянулась к нему и начала расстегивать пуговицы его мокрой рубашки. Слова сейчас им были не нужны, он просто снял расстегнутую рубашку и прижал Джейми к себе.
Ощущение его твердой груди, прижавшейся к ее грудям, было сладостной формой пытки. Шли бесконечные минуты, и его поцелуи и ласки привели ее в состояние томительной неги.
— Джейми…
Звук имени тихо прошелестел у самой ее щеки, после чего он так страстно поцеловал ее в губы, что горло ее стиснул мучительно болезненный спазм. Сначала она под его натиском откинула голову, но тело ее все больше переполнялось желанием, и она уже не отстранялась.
По границе светотени, которая подчеркивала совершенную форму ее грудей, он проходил чередой таких нежных прикосновений, что она испугалась силы своих ощущений, боясь зайти слишком далеко. А Джейк, прерывисто дыша, склонил голову к ее груди, несколько раз обвел языком болезненно набухший сосок, после чего насмешливо спросил:
— Разве не этого ты хотела, Джейми? Не этого?
