— Тебе надо выпить.
— Еще как. Но ощущение от этих глаз не смыть и десятком стаканов. Знаешь, что нравится Обри больше всего? Автомобильные катастрофы. А когда он был маленьким, он не отрывал мухам крылышки. Нет, он собирал мух и отдавал их другому мальчику, а после того, как тот расправится с ними, шел к его маме и рассказывал, чем занимается ее сын.
— Ты еще не кончила?
— Еще нет, — отрезала она, — ты меня бил, так теперь хоть выслушай.
— И то правда, — согласился я и пошел к бару. Я налил два стакана, исходя из того, что, по крайней мере, Эдель не сможет одновременно Лить и говорить. Она последовала за мной и уселась возле бара.
— А знаешь, где был Обри в дни своих отъездов? — спросила она. — Знаешь, к чему он стремился? Его отец прослыл величайшим шекспировским актером в стране, третьим в мире. Николас не скрывал презрения к своему сыну, потешался над ним. Он не позволял Обри ничего, что могло бы помочь ему стать собой.
— Опять психоанализ, — сказал я. — Неудивительно, что психиатры так часто разоряются в Америке. Каждый считает себя психологом.
— Заткнись, Дэнни, — отрезала она решительно. — Ты взял с меня десять тысяч долларов, мог бы и послушать за такие деньги!
— А что мне остается! — огрызнулся я.
— Обри тайком занимался актерским мастерством, наверное, надеялся поразить отца. Никки об этом прослышал — в актерском кругу нет секретов — и сговорился с Клайдом устроить Обри проверку, пробу на роль. Они все держали в секрете, и когда сказали ему, то, я думаю, это было величайшее событие в его жизни, первая и последняя возможность доказать отцу, что и он как актер чего-то стоит.
— Еще немного, и я достану платочек. Ты так об этом рассказываешь, что, увидев Обри, я, наверное, разрыдаюсь.
— Эта тварь того не стоит! Я просто хочу объяснить, почему Обри стал таким. Когда проба все же состоялась, Никки и Клайд пришли на прослушивание пьяными и своими насмешками согнали Обри со сцены прежде, чем он добрался до третьей строки монолога могильщика.
— Пока я не сошел с ума окончательно, — вмешался я, — ответь мне на один вопрос: как, по-твоему, Обри вообще мог кого-то убить?
Эдель подумала и покачала головой.
— Нет, — заявила она. — Точнее, Обри никогда не смог бы толкнуть человека под машину, но запросто вывел бы его на мостовую и, вернувшись на тротуар, понаблюдал, как того переедут.
Я посмотрел на часы и встал.
— Мне уже пора, — сказал я.
— Ты не будешь ждать Обри? Теперь он уже скоро вернется.
— Ты мне и так все о нем рассказала, и даже больше, чем, наверное, он сам о себе знает. А мне надо еще кое-что узнать относительно убийства.
— Убийства? — Она подскочила. — Какого убийства?
— Возможно, оно еще не произошло, — пояснил я, — но произойдет. Я просто хочу быть поблизости, когда это случится.
Глава 12
Никто не открывал дверь на мои звонки. Это могло означать, что никого нет дома, или что дома кто-то есть, но он не хочет принимать гостей, или что убийство произошло и я пропустил момент.
Мансарды не дешевы, но обладают одним преимуществом: они полностью обособлены. Я достал пистолет и выстрелил в замок, надеясь, что выстрел никто не услышит. Потом занес ногу и дважды лягнул центральную панель двери. Она хрустнула и поддалась.
Я вошел в квартиру, держа пистолет в руке. Часы под стеклянными колпаками все так же отсчитывали минуты, оплакивая потерю своего собрата. Гостиная была пуста, столовая тоже.
Толстяк лежал на кровати в спальне лицом к стене. Он так и не успел пристегнуть свои подтяжки: они свисали вниз, на пару дюймов не доставая до пола, и кровь капала с них, образовав уже порядочную лужу.
После убийства Клайда пора было уже привыкнуть, но я чувствовал себя здесь очень неуютно.
Я заглянул в другие комнаты и никого не нашел. Не было смысла закрывать за собой входную дверь, поскольку запереть ее все равно бы не удалось. Лэмб теперь никуда не денется, а возвращаться сюда, судя по всему, никто не намерен. Я спустился вниз и вышел на улицу.
Я не спешил возвращаться в квартиру Блэров. Если Эдель права, Обри давно уже там. Мне уже стало казаться, что я служу курьером между «Западным» и многоквартирным домом Блэров, и, по правде сказать, я не находил в этом особого удовольствия.
Парковка для машины нашлась, как и в прошлый раз, возле самого дома. Я вошел в подъезд, увидел, что кабина лифта внизу, и, поднявшись на девятый этаж, столкнулся с поджидавшим лифт Обри. Мы наткнулись друг на друга, и он, как более легкий, отлетел назад.
— Извините, — проговорил он. — О, Дэнни! Я вас не узнал сразу.
— Ничего, — успокоил его я. — Как дела?
— Как обычно.
— Наверняка собрались в одну из ваших поездок?
Он кивнул.
Я закурил сигарету.
— Я-то хотел заскочить, пропустить с вами по стаканчику, но теперь, видимо, ничего не выйдет.
— Извините, Дэнни, — сказал он сокрушенно, — но у меня сейчас совсем нет времени.
— Конечно, как-нибудь в другой раз.
— Да, пожалуй. — Он сделал шаг к лифту, но я его не пустил, и он опять остановился.
Я смотрел на него и улыбался. Он улыбнулся в ответ. Его белые зубы блеснули из-за усов.
— Ну что ж… — сказал он, — мне, пожалуй, надо…
— Как вы считаете, стоящее дело — эти уроки актерского мастерства?
Он нервно закусил ус.
— Уроки? О чем вы говорите, старина?
— Со мной можете не притворяться, Обри. Ведь это туда вы ездите.
— Откуда вы знаете? — взвился он.
— Все знают, — сообщил я доверительно. — Все об этом говорят, Обри, и все на вашей стороне, не сомневайтесь. После той пакости, что вам устроили Вернон и ваш отец, все за вас болеют и считают, что у вас есть все, что надо.
— Что есть?
— Талант. А проба, которую они вам устроили, — это было нечестно. Они просто хотели над вами посмеяться.
— Откуда вы все это знаете? — почти выкрикнул он. — Вы за мной шпионили, Бойд?
— Успокойтесь, Обри, — сказал я мягко. — Это все знают. И все на вашей стороне. Даже если у вас не окажется таланта, люди скажут, что, будучи великим актером, ваш отец должен был поступать по справедливости!
— Великим актером? — прохрипел Обри. — Да он величайший фигляр, какого знал мир. Я мог бы… — Внезапно он умолк. — Дэнни! — воскликнул он, помолчав секунду. — Я только что вспомнил. Ведь Эдель дома. Почему бы вам не зайти к ней выпить?
— Верно, — сказал я. — Блестящая мысль. Вы просто гений.
