В отличие от «простых миллионеров» — представителей среднего класса, скопивших свой миллион к пятидесяти годам, яппи отказались посвятить свою жизнь самоотречению и накоплению капитала. Они стали тратить — причем не на недвижимость и семейный автомобиль, а на Porshe, часы Rolex, уикэнды на престижных курортах и обеды в дорогих ресторанах. Они отказались от долгого пути к успеху, который исповедовали представители предыдущего поколения среднего класса. Они решили «перепрыгнуть» через социальную ступеньку и сразу стать богатыми.
По мнению американского социолога Барбары Эренрайх, эта стратегия была непосредственно связана с изменениями в классовой структуре американского общества, начавшейся в 1980-х годах (Ehrenreich, 1989). Социальное неравенство заметно увеличилось, и многие представители среднего класса почувствовали угрозу своему финансовому благополучию. Не только рабочие и фермеры, но и школьные учителя, менеджеры младшего звена и другие профессионалы начали «сползать» по социальной лестнице вниз, тогда как доходы представителей высших эшелонов бизнеса — банковского сектора, Уолл-Стрит, топ-менеджеров крупных компаний — стали астрономическими.
В этих условиях молодые выпускники колледжей приняли единственно верное решение: вместо того чтобы продолжать образование и получать ученые степени по литературе, математике и химии, они ринулись в бизнес. В 1986 году в США впервые за всю историю иностранцам было присуждено больше ученых степеней в естественных науках, чем американцам.
Американцы получили «более выгодное предложение». Студенты, мечтавшие изучать литературу, социальную работу, экологию или дефектологию, занялись финансами, маркетингом и рекламой. Эту тенденцию Б. Эренрайх называет «преждевременным прагматизмом», считая неестественным, когда 19-летние подростки жертвуют своим идеализмом и интеллектуальным любопытством ради финансового благополучия.
Но они получили то, что хотели: к концу 1980-х годов тридцатилетние профессионалы заполнили дорогие нью-йоркские рестораны, спортивные клубы и кондоминиумы в престижных пригородах.
Яппи создали свою субкультуру — строго рациональную, максимально технизированную, выверенную до деталей. Основным отличительным признаком яппи являются стандарты потребления. Яппи ездят на дорогих иностранных машинах, проводят отпуск на роскошных курортах, обедают в дорогих ресторанах, покупают одежду в универмагах Bloomingdale's и Neiman-Marcus. Приобретение модных вещей не только становится отличительным признаком этой социальной группы, оно превращается в манию, одержимость.
Следить за последними тенденциями моды для яппи — не просто причуда, это жизненная необходимость, поскольку человек, отставший от моды, выглядит в глазах остальных «непосвященным» и недостаточно процветающим. В помощь такому недоумку выпускаются многочисленные журналы, описывающие, что нынче модно, а что уже нет. Например, в 1985 году «Miami Herald» опубликовала шуточный список того, что было модой сезона: быть консерватором, устраивать вечеринки в ресторанах и носить много золота — модно, а быть либералом, устраивать пикники и придерживаться минимализма в одежде — уже нет.
Уважающий себя яппи должен иметь поместье. Очень престижной считается покупка старинной усадьбы где-нибудь в Европе, предпочтительно на Британских островах. Особый шик — приобретение небольшого острова. На острове строятся усадьба, гавань, вертолетная площадка или небольшой частный аэродром.
Яппи считают своим долгом летать если не на личном самолете, то непременно первым классом, жить обязательно в пятизвездочном отеле, есть в самых дорогих ресторанах. И делают они это не ради удовольствия, а для укрепления собственного статуса. Если кто-нибудь увидит преуспевающего адвоката обедающим в дешевой забегаловке, он тут же решит, что дела его идут плохо и он на грани разорения.
Самым грустным в образе стереотипного яппи является то, что он страстно стремится быть похожим на настоящего богача, но остается его бледной копией. Ведь по-настоящему богатые люди, владельцы яхт и больших земельных угодий, не нуждаются в том, чтобы следить за модой и подчеркивать свой статус. Но главное отличие яппи от представителей высшего класса состоит в том, что они должны работать, причем гораздо больше, чем представители любой другой социальной группы.
Спит типичный яппи не больше пяти часов, работает по выходным и практически не видит жену и детей. Он занимается делами в автомобиле, в самолете, на пляже, в ванной. Яппи не только с азартом работают, чтобы поддержать свой явно избыточный уровень потребления. Они даже отдыхают так, что их отдых больше похож на работу, чем на приятное времяпрепровождение. Они рассчитывают по минутам не только деловые встречи, но и дружеские вечеринки, посещение художественных галерей, поход в магазин и спортзал. Сама их занятость есть свидетельство процветания, важности и высокого социального статуса.
Именно яппи ввели моду на фитнес — изнурительные спортивные упражнения, призванные уничтожить весь холестерин, накопившийся после делового ланча или обеда в модном ресторане, и дать возможность продемонстрировать накачанные мускулы, ухоженное тело, дорогие кроссовки. Фитнес стал одной из форм статусного потребления, а поджарость и мускулистость превратились в доказательство того, что у человека достаточно денег на домашние тренажеры и членство в престижном спортивном клубе.
Яппи стали символом восьмидесятых, как хиппи были символом шестидесятых. Причем если к поколению хиппи у американцев отношение неоднозначное (как к непослушным детям, которые выводят из себя, но которых продолжают любить), то яппи почти сразу же стали вызывать всеобщее осуждение своей заносчивостью, материализмом и конформизмом. При внешней рациональности их страстная увлеченность работой ради столь же страстной траты всего, что они заработали, их самоотречение в занятиях спортом ради того, чтобы позволить себе очередную порцию фуа-гра, бри и белужьей икры, кажутся непредвзятому наблюдателю безумным движением белки в колесе. Именно поэтому они уступили место новому поколению молодых профессионалов…
«Богемные буржуа»
Общественный статус «бобуина» определяется произведением его капитала на романтические взгляды. И того и другого должно быть в избытке…
В 1990-е годы на смену яппи пришло новое поколение профессионалов. Они не только получили отличное образование, но и усвоили левые убеждения с налетом революционного романтизма, процветающие в американских университетах. Многие из блестящих умов этого поколения в студенческие годы ходили на демонстрации протеста, баловались наркотиками и презирали богатство.
Однако с развитием информационной экономики, щедро вознаграждающей за ум и знания, хорошо образованные идеалисты неожиданно для самих себя стали богатыми. А разбогатев, они начали искать пути примирения своего богатства со своими высокими идеалами. В результате возник новый класс людей, чьи высокие достижения позволили им вести жизнь богатых буржуа, оставаясь в душе свободолюбивыми бунтовщиками.
Социолог Дэвид Брукс, которому принадлежит честь открытия новой разновидности преуспевающих американцев, назвал их бобуинами («bobo») — по первым слогам слов «богемный» (bohemian) и «буржуазный» (bourgeois) (Brooks, 2000).
