Стены ожили.
Медленно, один за другим, унамуны начали подниматься в воздух. Они расправляли крылья и вновь складывали их, чтобы устремиться вверх, по подземному туннелю.
Я ошибся. Их было гораздо больше, чем можно себе вообразить. Твари сидели слоями. Пять? Шесть слоев? Казалось, они рождаются прямо из стен, отваливаясь от влажной глины.
Грот исчез. Передо мной колебалось серое марево, в котором нельзя было различить отдельных существ. Высокая фигура капитана скрылась из глаз.
– Прощайте, эльф, – прокричал он.
Его голос с трудом пробивался сквозь хлопанье сотен крыльев.
– Вы были обречены с самого начала – как только вошли сюда. Не вините себя за то, что не смогли ничего поделать. Унамуны – духи пустыни, а пустыню нельзя остановить.
Я поднял руки.
Громкий, закладывающий уши вопль пронесся под сводами пещеры. Самое страшное, самое черное, что может таиться в глубинах человеческой души, все слилось в нем. Мне пришлось закрыть глаза – я не мог смотреть на то, что происходит.
Унамуны лопались один за другим, как огромные комары, напившиеся крови. Они разлетались в воздухе алыми фонтанами, словно фейерверк. А потом падали наземь безжизненными сухими листьями.
Это длилось недолго.
Спустя пару минут в гроте не осталось ни одной летающей твари. Только сухой ломкий ковер под нашими ногами напоминал о том ужасе, что еще недавно царил здесь.
Капитан городской стражи стоял, выпрямившись, словно принимал свой последний парад.
– Что произошло? – глухо произнес он.
– Я только что говорил своей спутнице, что унамуны немного телепаты. Они улавливают чувства людей – именно это позволяет им выслеживать добычу. У эльфов есть схожая способность, но противоположная. Мы умеем передавать эмоции, в форме одного яркого образа.
Я посмотрел под ноги.
– То, что я показал им, было чересчур ярким.
Рука капитана легла на эфес оружия.
– Вы убьете меня? – глухо произнес он.
– Нет, – отвечал я. – И для этого есть две причины. Первая – я слишком хорошо понимаю, что значит, когда твой мир рушится навсегда.
– А вторая?
– Это сделает она.
Франсуаз подошла к офицеру и пронзила его мечом.
– Думаешь, унамуны могли разрушить башню? – спросила Франсуаз, когда мы шли по улицам просыпающегося города. – Или мудрец предусмотрел и эту опасность?
– Не знаю, – ответил я. – Но я рад, что нам не пришлось проверять.
– Когда ты понял, что это капитан?
– Сразу же. Я знал, нет никакого заговора. А крысяки напали на нас после того, как мы поговорили с офицером. Только он мог послать их.
– Их могли послать те же, на кого работала Лианна. Для убедительности.
– Эти люди никогда не доверились бы не-эльфам. Скорее, они припугнули бы нас небольшим колдовством. Была и еще одна причина.
– Какая?
– Все люди сторонились башни Иль-Закира. Но вокруг нее дежурил караул – а им ведь надо было сменяться. Стражники не согласились бы так просто рисковать жизнью. Значит, их командир умел управлять унамунами. Когда я услышал, что это умели делать пустынные бандиты – все встало на свои места.
Я подумал о Лианне; мне захотелось еще раз поговорить с ней. Но потом я понял, что не о чем.
– А мцари? По-твоему, они будут мстить за своих товарищей?
– Конечно. Но не сейчас. Идеи бешеных – о том, что эльфы являются избранной расой – всегда будут иметь приверженцев. Как ни печально. Но лишившись лидеров, они еще нескоро осмелятся поднять голову.
Франсуаз кивнула.
У нее был еще один вопрос, но она не знала, как лучше его задать.
– Билли, – произнесла она. – Ты никогда мне о нем не рассказывал. Кто он был?
– Билли? – я посмотрел на небо. – Просто школьный товарищ.
Часть IIМУДРЕЦ ИЗ ГОРОДА МАНАЗИРА
Несколько лет спустя
1
Солнце поднималось над прекрасным городом Маназиром. Это было уже второе солнце – яркое, золотисто-оранжевое, цвета спелого апельсинового плода. Первое из светил, тусклое и серебряное, уже давно стояло на небосклоне; но не оно приносило с собой утро, а его золотой брат.
Солнечные лучи скользили по мостовой городской площади, словно языки огромного, любопытного дракона. Далеко, возвышаясь над черепичными крышами домов, к небесам устремлялись шпили минаретов; и жрецы в ярких одеяниях, стоящие под их остроконечными вершинами, возносили хвалу новому дню.
Люди, населявшие Маназир, тоже приветствовав ли утро, и каждый делал это по-своему. Осанистый огр, с широкой, окладистой бородой, следил за тем, как работники расставляют прилавки для торговли фруктами, да рокочущим голосом покрикивал на них, когда ему казалось, что кто-то вот-вот уронит арбуз или спелую дыню.
Яркие лучи играли на панцирях солдат городской стражи. Служанки из богатых домов, с лицами, затененными прозрачными накидками, спешили на базар, держа в руках крытые корзины. Если горничная прислуживала в особенно знатной и могущественной семье, то ее сопровождали один или несколько лакеев, а то и наемник-страж, в начищенной до блеска кольчуге.
Городская площадь расстилалась под высокой террасой чайханы, словно диковинный пруд, полный снующих рыбин. Легкий ветер запутывался в складках навеса, и голоса людей, доносившиеся из просыпающегося города, слышались здесь приглушенно, словно рокот бегущей неподалеку реки.
– Откуда у тебя так много знакомых? – спросила демонесса Франсуаз, звякнув изящной ложечкой о край чашки.
Девушка помешивала напиток с нарочитой небрежностью, изо всех сил стараясь показать, сколь мало интересует ее тема нашего разговора.
Я взял с блюдца маленький круассан и отломил от него кусочек. Затем я задумчиво ответил:
– На самом деле ты хочешь знать не это.
Френки окрысилась.
Ее прекрасное лицо стало злым, а в серых глазах вспыхнул такой огонь, словно кто-то поджег, по крайней мере, две бочки с греческим маслом.
Когда девушка злится, это всегда опасно для окружающих.
Но когда ты имеешь дело с девушкой такой специализации, как у Френки, ее злость может быть на несколько порядков опаснее.
В мире существует множество профессий, которые может освоить девушка, принося радость себе и пользу своим ближним. Помощница королевского библиотекаря. Воспитательница. Цветочница, модистка или переводчица с древних языков.
