Глава 1
– Ланселот! Ты где?
В чердачном окошке появилась кошачья морда, и в следующее мгновение Ланселот, мяукнув от радости («Ура, хозяин! Ты тут!»), оказался внутри. Дик уселся на пол, привалившись к стене, и вытянул ноги. Кот забрался ему на плечи и удобно улегся, свесив хвост и урча. Дик ощутил живое тепло, глубоко вздохнул и пальцем стал почесывать коту подбородок.
– Ланселот, я опять слышал колокол.
– Мряу, – ответил кот, что, видимо, означало: «Нас этим не удивишь».
Но Дик с ним не согласился:
– Вроде оно и так. Но этот колокол стонет. Знаешь, ужасно стонет:
Дон-дон-дон-дон,
Колокольный стон-стон.
Вспоминаю прошлое,
Нехорошее!
Это колокол Темпла.
– Мряу?
– Ну да. Говорю же тебе, прям так и стонет. А ты – «ничего такого». Он стонет, а мне что делать?
– Мряу! Мурр!
– Не слушать? Сам попробуй. Я и так стараюсь обходить его стороной. Но у него такой громкий голос. Он всюду меня достает. Иду в Сент-Мэри-ле-Боу – слышу. Иду к собору Сент-Пола – слышу. Он будто зовет меня, а? Может, нужно сходить? Что скажешь?
– Мряу! Мурр-ру! – Ланселот не медлил с ответом: «Хозяин, – имел он в виду, – ты самый умный на свете. И все, что ты делаешь, правильно».
– Значит, возьму и схожу. И пусть будет что будет.
Что от этого может быть – от того, что он сходит к храму, – Дик плохо себе представлял.
Темпл стоял над рекой. Дик еще ни разу тут не был, и его поразил облик храма. Он отличался от всех других, которые Дик видел прежде. Темпл напоминал сторожевую башню, только очень красивую. И лондонцы, упоминая Темпл, говорили: круглая церковь. Что-то в облике Темпла настораживало Дика: ему показалось, что камни храма тоже стонут, только безмолвно. Слов разобрать он не мог, но почувствовал, как в животе у него запорхали холодные бабочки.
Дик толкнул тяжелую дверь, и она отворилась. В храме не было ни души. Каждый шаг обращался в звук. Раз, два, три… Звук, казалось, сделался зримым и устремился к куполу – туда, где лучи закатного солнца путались в витражах. Дик невольно поднял глаза – и холодные бабочки у него в животе тут же разом рухнули вниз: с галереи на Дика глядели пустые глазницы каменных изваяний. Только головы, головы с искаженными мукой лицами:
– О-о-о-он-н-н! Это о-о-он-н-н! Это о-о-он-н-н!
Дик зажал уши руками, чтобы не слышать стона, и зажмурился, чтобы не смотреть. Прошло время, прежде чем он решился снова взглянуть вокруг и сделать еще один шаг. Снова звук взлетел к куполу. Но Дик уже не поддался: главное – не смотреть наверх. Тогда не увидишь голов. Если на них не смотришь, они вроде молчат. Но тут Дик снова застыл: девять каменных рыцарей в полном вооружении лежали под сводами Темпла. Солнечные лучи заметались в витражных окнах, и тени каменных рыцарей шевельнулись, приподнялись:
– О-о-о-он-н-н! Это о-о-он-н-н! Витин-н-гто-о-он-н-н!
– О-о-он-н-н! – отозвалось эхо и заполнило весь собор.
Дик опять зажал уши и зажмурил глаза. Они хотят взять его в плен. Хотят обратить его в камень – чтобы он стал как они. Чтоб его лицо исказилось, как у тех, что на галерее.
«Нет, нет, нет!»
Новые звуки. Чужие шаги. Кто-то двигается спокойно, не пугая здешнего эха:
– Не надо бояться. Час мертвых еще не пришел.
Перед Диком возник человек в белых одеждах священника. Из-под круглой шапочки виднелись седые волосы. Лицо покрывали морщины. Руки казались темными, как кора на упавшем дереве.
– Кто это? – Дик указал на каменных рыцарей.
– Это всего лишь надгробия. Здесь похоронены рыцари. Воины войска Христова из ордена тамплиеров.
– Это их церковь? Воинов?
– Это была их церковь, когда орден существовал. С тех пор ее называют Темпл. А ты что здесь ищешь, сын мой?
– Я… Я пришел исповедаться.
– Ты пришел исповедаться в Темпл.
– Да. Я хотел бы здесь. Вы ведь можете?
