Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Выстрелил и присел. Надо полагать, попал, потому что удары прекратились. Он не видел, куда стрелял Зван, но надеялся, что и его стрелы не пропали зря.
Раз, два, три, четыре... Над головами пропела очередная порция стрел...
— Бей!
Раз, два, три, четыре...
— Бей!
На этот раз не вертикально вниз, по паперти, а туда, где, прикрывшись щитами, непрофессионально сгрудились ромейкие стрелки.
Раз, два, три, четыре...
— Бей!
Там, внизу, кто-то наконец сообразил, что стрелять залпами неэффективно. Теперь ромеи лупили кто во что горазд. А горазды они были не очень. И целились куда менее старательно, чем раньше. Стрельнул — и за щит. Снизу вверх даже хорошему стрелку трудно взять правильный прицел, а стрелок посредственный, да еще озабоченный собственной безопасностью, в такой ситуации с тридцати метров в коровью тушу не попадет. Ромеи же стреляли аж с пятидесяти и даже в колокол теперь попадали довольно редко. А может, у них запас стрел иссяк?
Но Духарев со Званом все же особо не рисковали. Выпрямился, метнул стрелу в кого-нибудь из тех, кто подставился, — и в укрытие.
Минут через десять ромеи отступили. Очень вовремя, потому что у Духарева со Званом тоже закончился боезапас.
Поле боя осталось за русами. И на поле этом осталось не меньше трех десятков ромеев.
А стрелы — не проблема. Боезапас можно пополнить ромейскими.
Духарев снял Азима с ограждения, положил ничком — спина убитого была утыкана стрелами, как мишень из бычьей шкуры — после тренировки отроков.
— Пригляди тут, — велел он Звану, а сам спустился вниз: допросить пленного ромея.
К счастью, пленный запираться не стал — Духареву очень не хотелось прибегать к жестким методам допроса в Божьем храме.
Но то, что рассказал пленный (булгарский священник старательно переводил — сам Духарев по-гречески говорил, но не очень уверенно), — не обрадовало.
Отряд, на который напоролись русы, оказался частью «боевого охранения» возвращавшихся из Константинополя булгарских царевичей Бориса и Романа. Более того: оказалось, что отбыли царевичи из Константинополя задолго до того, как их отца-кесаря хватил инсульт. То есть лодьи русов еще на Дунай не вышли, а «союзники»-византийцы уже отправили в Булгарию царевичей и, в поддержку им, трехтысячную армию под командованием патрикия Никифора Эротика. И армия эта вот-вот будет здесь, потому что дозору была изначально поставлена задача добыть «языка». И командир катафрактов, оказавшихся на поверку и не катафрактами вовсе, а легкой конницей, сразу же отправил начальству гонца с сообщением, что обнаружена и блокирована группа из нескольких скифов, которые, судя по доспехам, не какие-нибудь степные бродяги, а вполне авторитетные воины. Возможно — из личной дружины Святослава. Как в гриднях Духарева опознали «скифов», тоже выяснилось просто. По посадке. Любой опытный кавалерист-ромей сразу замечал, что русы держатся в седлах «не так».
В общем, дела у Духарева и его парней были кислые. Имелся небольшой шанс, что удастся покинуть церковь, когда стемнеет. Но еще более вероятно, что с наступлением темноты ромеи снова пойдут на штурм.
Одна надежда, что Йонах сумел добраться до Преславы, там выделят отряд — выручать воеводу, и подмога эта поспеет раньше, чем патрикий с войском.
Потому что вряд ли Икмор со Щенкелем пошлют на помощь Духареву больше двух-трех сотен гридней. Им ведь в первую очередь Преславу надо держать.
Щенкель, тот бы и вовсе никого не послал — у него с Сергеем отношения сложные. Но Икмор — друг. Этот может и сам прискакать... И угодить прямо в лапы ромеев. Два ближних воеводы Святослава — роскошная добыча.
Но Духарев всё равно не жалел, что ездил в Межич. Людомилу спас, а себя... Как-нибудь выкрутится. Не в первый раз.
После разговора с ромеем к Духареву подошел булгарский священник. Страха у него в глазах не было — только беспокойство. За клир и оказавшихся в западне прихожан.
Духарев заверил, что русы им ничего худого не сделают. Сам он — христианин и готов хоть сейчас выпустить всех, кто пожелает. Но как поступят с ними ромеи, он не знает. Может, и пощадят.
Священник отошел к своим, посовещался и вернулся с сообщением, что покидать церковь никто не хочет. Доверия к ромеям у булгар не было. Еще священник предложил причастить и исповедовать Сергея. Мало ли как обернется...
Духарев предложение принял с благодарностью. За себя и за Звана — больше в его маленьком отряде христиан не было.
Перевалило за полдень. Снаружи было тихо. Новых попыток захватить церковь ромеи не предпринимали.
Духарев с гриднями перекусили кое-чем из дорожных припасов. Поделились и с булгарами: экономить не имело смысла. Всё решится этой ночью. Поели, запили церковным вином... Гридни расслабились, задремали. Все, кроме дозорного, конечно.
Духарев думал о Людомиле. И о Сладиславе. Но о Людомиле — больше. Ведь жена была далеко, а Людомила — почти рядом. Сергею стоило закрыть глаза, и он уже ощущал ее: приникшее тело, мягкие губы, тяжелый тугой узел волос на затылке. Мысль о ней кружила голову, как полный мех напоенного заморскими травами меда, сладкого и пряного, пьянящего одним только запахом. Меда, который можно пить большими глотками, долго, жадно... Пока не опустеет мех. Только этот «мех» никогда не опустеет.
Сергей чувствовал ее и желал... Просто нестерпимо. Окажись Людомила сейчас рядом — овладел бы ею прямо здесь, в Божьем храме. И это не было бы грехом... Наверное. Наверное, хорошо, что ее здесь нет... И всё-таки...
— Батька, проснись! Зван.
Духарев сел, встряхнул головой. Вокруг полумрак, но сверху, из высоких узких оконец-прорезей, сочится тусклый свет.
— Долго я спал?
— Солнце садится.
— Ага... А что ромеи?
— Плохо. Сюда войско подходит. Ихнее.
— Точно?
— Сам видел. В основном — конные. Много. Стелищ на семь по дороге растянулись.
— Пойду гляну, — Духарев поднялся и полез на колокольню.
Зван не ошибся.
Это были ромеи. Действительно много. Всадники, пехота, обоз... Словом, войско.
— Что будем делать, батька?
Духарев оглядел свою маленькую армию. Пятерых парней, доверивших вождю свою жизнь. Каждый из них присягнул умереть за воеводу. И умрут. Если он велит.
— Как пленный? — спросил Духарев.
— Живой пока.
— Ходить может?
— Не-а.
— Тогда вы двое возьмете его и отнесете к ромеям. С вами священник пойдет. Переводить будет. Скажете ромеям... — Духарев задумался. Надолго.
— Чё сказать-то? — не выдержал кто-то.
— Скажете: я — воевода киевский Серегей. Я не воюю с императором ромеев. И я готов сдаться, если моим людям сохранят жизнь и не причинят вреда.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
