— Успеть не до чего, а сегодня, — начал с последнего вопроса Ивашников. — Садиться не собираюсь. Про то, что у тебя в голове, я всегда знал лучше тебя. Это дворовый мальчик, который в жизни не видел, допустим, видяшника, может за видяшник убить. А у тебя всегда все было, и ты относишься к богатству легко. Ну и, в конце концов, если Лида Рождественская отхомякает у меня квартиру, я не умру. Я буду переживать из-за того, что потерял Лиду Рождественскую, а не квартиру. А спешу я… Лид, я сам не знаю, почему спешу, только знаю, что надо спешить. Примем как рабочий такой вариант: допустим, я спешу потому, что формально еще не разведен и жена со дня на день может подать на раздел имущества. Хотя это ее «со дня на день» длится уже года два. Если квартира будет твоя, ее не придется делить.
Лидия молчала, пытаясь вспомнить, говорил ли когда-нибудь Ивашников, что еще не разведен. Кажется, нет, но и не врал, что разведен. Все равно было неприятно. Хотя, подумала Лидия, а я-то, что ли, разведена?! Нет, все у нас честно. Хотя и абсолютно не по закону. Как в Колькином бизнесе.
— Коль, а что у тебя за бизнес?
— Если очень приблизительно, покупаю что попало по рублю, а продаю по рубль двадцать плюс налоги, — с готовностью ответил Ивашников, довольный, что она не спрашивает о разводе. Лидии стало его жалко. Мается. Оказывается, и у Кольки Беспроблемного есть задача, очень напоминающая проблему.
— Это трудно? — спросила она, чтобы дать Ивашникову возможность отличиться. Пускай скажет, что очень трудно.
— Смотря для кого.
Лидия подумала, что сейчас Колька заведет всем известную песню о коммерческой жилке, которая у одних есть, у других нет. А он сказал:
— Допустим, папа тебя посылает за сливочным маслом для коврижки и говорит, что сдачу ты можешь оставить себе. Это трудно?
— Нетрудно.
— Ну вот, а если твой папа командует выпечкой всех коврижек в стране и посылает тебя за ста эшелонами масла, это еще легче. За тебя все сделают клерки, ты только распишешься, где галочка. И оставишь сдачу себе… Поняла, в чем трудность?
— Найти такого папу.
— Папа не гриб, — строго сказал Ивашников, — папу не найдешь. А в общем, ты правильно сообразила. Ну а поскольку такого папы у нас нет, мы и масло покупаем, и свои коврижки печем сами. А чужие папы тянут к нашим замечательным коврижкам свои волосатые лапы, — закончил Ивашников, перестраиваясь в правый ряд.
Они свернули с Садового кольца в переулок, попетляли и приехали.
— Вот моя контора, вот мой дом родной, — объявил Ивашников, открывая Лиде дверцу машины. — Прошу.
Контора не впечатляла. Особняк, и хорошо отреставрированный, но у дверей этого двухэтажного особняка было восемь табличек с названиями фирм, и самая скромная — «Фирма “Ивашников”». В офисе поблекший евроремонт; пожилая не то кассирша, не то бухгалтерша за решетчатой дверью одним пальцем тычет в клавиатуру компьютера, другая дует чай из огромной кружки. Ивашников познакомил их с Лидией. Представлял он ее всем одинаково: «Моя хозяйка». Теперь понятно, почему не «невеста» и не «жена»: здесь знают, что он еще не разведен. Имена у бухгалтерш были такие же пожилые и незапоминающиеся, как они сами.
В приемной на подоконнике стояли клетки с распевающими канарейками, висели плетеные кашпо с геранью и восседала секретарша Люська в розовых пушистых тапочках с заячьими мордочками. Ивашников еще на улице предупредил Лидию, что звать ее следует Люсьена и что девица она работоспособная, хотя и с норовом. Лидия как поздоровалась с ней за маленькую лапку с чернолаковыми коготками, так и поняла, что работоспособная Люська имела виды на шефа и сейчас разочарована чрезвычайно. Ей было не больше двадцати. А герань, канарейки и тапочки (и вдобавок Люськина коса и деловой костюм с юбкой ниже колена) призваны были обаять и одомашнить вовсе не Люськиного ровесника Виталика, а кого-то постарше. Известно кого.
— Люсьена, — командным голосом сказал Ивашников, — ты сделала…
И он стал перечислять, что должна была сделать Люська, а та каждый раз говорила «Ай дид ит!» и дурашливо кивала, и закинутая на грудь коса дергалась, как кошачий хвост. Лидия поняла, что этот спектакль немножко для нее. Демонстрация Люськиных деловых качеств.
Как ни странно, Люська совершенно искренне мурлыкнула Лидии: «Останься, потреплемся», и Лидия приняла ее обращение на «ты» и остро захотела потрепаться.
— Я тебе не нужна? — спросила она Ивашникова, который нацелился в свой кабинет.
— Вообще-то мы ждем Виталика, — сказал Ивашников. — Хочешь, посиди пока с Люсьеной, а хочешь — у меня. Но я буду работать.
— Я лучше на женской половине, мой господин, — с покорностью восточной женщины сказала Лидия. Ивашников шлепнул ее по заднице, не постеснявшись Люськи (а может быть, чтобы показать Люське).
Он ушел, а Лидия осталась с Люськой. То есть уже без Люськи: работоспособная секретарша умчалась наливать воду для чая. Когда она вернулась и показала свое хозяйство, Лидия охнула от зависти. Она не была такой домовитой, как Люська, и уже не научится никогда.
Воду Люська фильтровала через два фильтра. Чая у нее было десять сортов. И был склад конфетных коробок и шоколадок, которые посетители дарили Люське, а она потом скармливала их опять же посетителям, если они засиживались у Ивашникова и тот просил подать чаю в кабинет.
— Я его не люблю, — без всякого захода сообщила Лидии Люська. — Спать — не возражала бы. Но это пока тебя не было. Залетной я бы морду расцарапала, а твоя карточка сколько я тут работаю, столько у него на столе стоит. Так что забирай его и держи двумя руками. Характером он замечательный, платит за меня и за Виталика в институт. Молока или там ирисок молочных не ест, а что-нибудь кисломолочное за милую душу. Любит маслины, ездит на рыбалку, а больше я ничего существенного про него не знаю.
Лида растрогалась и подарила Люське всю свою косметику, потому что решила больше не краситься. А Люська подарила ей сворованную у Ивашникова его фотокарточку с лещом.
— Он очень переживал, когда я ее стащила, — с гордостью сказала Люська. — Здесь лещ — два кило.
Потом приехал Виталик, и начались чудеса.
К вечеру Лидия стала владелицей бывшей своей, а теперь снова своей квартиры и кредитной карточки (вот для чего Виталику нужна была ее фотография). Держитесь, девочки, это еще не все. Нежданно-негаданно Лидия превратилась в натуральную капиталистку, хозяйку собственной фирмы ООО «Лидия»! Чем ООО занималось, было совершенно не важно. Чем-то, наверное, когда-то занималось, но сейчас оно было предназначено исключительно для того, чтобы снабдить Лидию без кавычек первыми двумя чудесами: квартирой и кредитной карточкой. Ну, еще туда можно было на всякий случай положить свою трудовую книжку. Лидия немного разочаровалась, когда узнала, что Ивашников учредил «Лидию» не сегодня и не специально для нее, а давно и в каких-то своих (исключительно благородных) целях. Но потом она стала думать, что как раз это и хорошо: выходит, Ивашников никогда о ней не забывал, раз назвал фирму ее именем. Впрочем, в этом Лидия и так не сомневалась.
