Гибелью завершилось и путешествие на остров женщин меланезийца с архипелага Тробриан. Местные дамы подвергли его страшному насилию. Эти маньячки не успокоились, даже когда несчастный тробрианец умер, и продолжили сексуальные надругательства над бездыханным телом, используя его выступающие части. Все, кто успел с ним совокупиться, родили мальчиков, которых постигла та же участь, что и их отца. Но тробрианцы все равно стремились на страшный остров, словно там было медом намазано, и в конце смягчили жестокий нрав тамошних меланезиек.
Если же складывалось так, что никакой мужчина в поле зрения женщин не оказывался — ни свой доморощенный, ни иноземец, то тогда женщины, случалось, создавали себе сожителя из того, что было под рукой. Например, две сестры-нанайки слепили мужичка из рыбьей икры, и очень приличный получился мужичок. И охотился неплохо, и в постели был боек, но потом сестры рассказали ему, что он икряной, — и мужичок от огорчения рассыпался на икринки. Еще проще подошла к вопросу первая женщина умотина, когда обнаружила, что поблизости нет ни одного мужчины. Она стала посредством совокупления очеловечивать животных, слонявшихся в округе. Но простота, возможно, ее и погубила: женщина погибла, нарвавшись на тапира с гипертрофированным членом. Пришлось высшим силам создавать народ умотина заново, но теперь уже, учитывая печальный опыт, сразу разнополыми парами.
А женщины папуасов баруйя — те и вовсе сожительствовали с деревом яанду, плоды которого были точь-в-точь как головки половых членов. Эти плоды падали в озеро, возле которого загорали голышом местные дамы, и брызги попадали им в вагины. Этого было достаточно, чтобы забеременеть. Ясно, что в этом мире не находилось места мужчинам и поэтому рожденных мальчиков папуаски убивали. Но в конце концов первый мужчина в их общество все-таки внедрился, и отношения женщин и яанду порушились...
С деревом пребывала в связи, согласно мифу мака, женщина из первопредков этого индейского народа. Она оказывала ему всяческие знаки внимания, даже в порыве страсти царапала кору — и добилась своего: дерево начало кровоточить, а потом и вовсе превратилось в мужчину. Откуда взялась эта женщина (что, учитывая сказанное о женщинах мака раньше, знать нам было бы неплохо) — вышла ли она из озера, как все прочие женщины мака, или возникла каким-либо иным путем, — миф ничего не говорит.
С баруйя и мака по части своеобразия половых партнеров могут поспорить полинезийки с островов Туамоту, впервые описанных русскими мореплавателями, и поэтому второе название Туамоту — Острова Россиян. В мифические времена состав этих островов, судя по всему, был шире, чем сейчас. Во всяком случае, часть полинезиек обитала на некоем «женском» острове, которого ныне нет на карте, и грешила с голотуриями, то бишь с морскими огурцами. Другой миф в корне отвергает эту версию, утверждая, что полинезийки занимались сексом не с голотуриями, а с корнями пандануса и прекратило это распутство лишь появление уже известного нам Тангароа, который прибыл на остров в чреве кита.
Яркую картину мира, где жили только женщины, запечатлел миф кетов. Так уж распорядился кетский демиург Есь, что в лесах окрест их проживания росли в изобилии фаллосы, и поэтому некоторых женщин оттуда было просто невозможно вытащить. Наконец одна из них — которая, надо полагать, считала себя самой умной, — чтобы не терять зря времени на хождение туда-сюда, вырвала фаллос из земли и принесла к себе в чум. Однако вот незадача: укорененный в земле фаллос всегда легко выходил наружу после использования, а тут застрял в умной женщине, и никакие уговоры на него не действовали. Тогда Есь послал на помощь страдалице мужика, у которого, кстати, не имелось никаких мужских половых признаков, и тот фаллос выдернул. По этому поводу женщины налили мужику вина и поднесли закусок. Мужик тем временем — видимо, опасаясь новых происшествий — продолжал держать фаллос мертвой хваткой, но, чтобы освободить руки и угоститься вволю, ему пришлось зажать строптивое растение между ног. Когда же он наелся, напился и собрался уходить, то обнаружил, что фаллос прирос и оторвать его можно только с мясом. «Бабы... обрадовались, — записал этнограф рассказ кетского старожила, — и оставили мужика у себя. А фаллосы в лесу захирели, стали грибами, русские их кушают...» Росли фаллосы и в местах, где обитали индейцы хишкарьяна, но в ограниченном количестве — хватило только первопредкам этого народа, нарождавшимся из черепашьих яиц.
Кстати, нивхи считают, что грибы — это фаллосы, которые черти высовывают из-под земли, а малайзийские сенои утверждают, что в их лесах есть тайное место, где можно наткнуться на закамуфлированный под гриб член бога-гро-мовника Энку — хотя бы в те часы, когда он отдыхает на земле в облике некоего антропоморфного существа. Но если Энку никаких особых целей не преследует и даже, как мы видим, прибегает к маскировке, то Старик-Койот, персонаж индейцев кроу, наоборот, забавлялся тем, что при появлении местных девушек зарывался в землю и высовывал свое хозяйство, пытаясь — что взять с трикстера?! — выдать его, правда, не за гриб, а за ягоду. И наивные, но любопытные девчонки целыми толпами попадались на эту приманку, а некоторые, не исключено, попадаются до сих пор...
Мальчики налево, девочки направо...
В мифах многих народов запечатлена ситуация, когда люди обоих полов были созданы одновременно, но демиург счел необходимым поселить их порознь — благо, что места на земле хватало... И вот что из этого вышло.
В одних случаях все складывалось заурядно. Например, миф африканцев тетела сообщает, что мужчины и женщины жили по соседству: первые питались в основном мясом, вторые — продуктами земледелия. Они не проявляли никакого взаимного интереса до тех пор, пока однажды при случайной встрече не попробовали пищу друг друга — и понравилось! Решили поселиться вместе, а там до секса недалеко...
Еда способствовала созданию семей и у бушменов. Первобушмены и первобушменки, вылезшие, как мы уже знаем, из земных глубин, никак не общались между собой. Но мужчины были разгильдяи, не уследили за огнем, и у них погас очаг, а у женщин с огнем (вспомним первоженщину куку-куку!) был полный порядок. И вот один мужчина отправился за огнем, угостился у женщин кашей, и так ему эта каша понравилась, что он остался жить в женском селении, а за ним вскоре перебрались туда и его товарищи...
Прослеживается любопытная тенденция. Обыкновенно первыми шаг в направлении женщин делали мужчины: по случаю или хозяйственной надобности они появлялись в поле зрения своих будущих соплеменниц, а те, как правило, уже не выпускали их из своих цепких рук.
Иногда случались глупейшие казусы. Мужчины и женщины народа ами жили, не подозревая о существовании друг друга, и, когда однажды один мужчина попал к женщинам, они приняли его пенис за хвост, а самого его за свинью и посадили в клетку. И даже то, что скотница, которая ухаживала за мужчиной-свиньей, в конце концов от него родила, не изменило общего к нему отношения. Свинья — она и есть свинья! Хуже того, в свободное от сельскохозяйственных работ время женщины развлекались, дергая квазисвинью за «хвост», и только бегство спасло этого бедолагу от помутнения рассудка.
