Отдыхал душой он только по вечерам. Возвращался со службы, ужинал и отправлялся в сад. Там, набив трубку ароматным табаком, Сенкевич подолгу сидел на скамье, созерцая крошечный прудик, цветы на клумбах и слушая пение цикад. Наслаждался красотой природы, как истинный японец.
Это помогало медитации. Сенкевич полностью отключался от реальности, мысленно воспарял над городом, высматривал источник энергии для портала. Но каждый раз убеждался: его здесь нет. Из предыдущего опыта он знал: скопление негативной энергии выглядит как черная воронка, закручивающаяся над местом силы. Но здесь ничего подобного не наблюдалось. Над городом только периодически зависал странный туман, скопление серых, голубоватых, зеленых, серебристых облаков. Что это такое, Сенкевич понятия не имел. Но дымка не выглядела угрожающе.
Это было непонятно, потому что он чувствовал на подсознательном уровне: здесь полно мистики. Недаром его магические способности росли и крепли. Так случалось, когда рядом оказывались потусторонние существа. Но ни одно из них Сенкевич не сумел обнаружить.
Отчаявшись и намучившись, он отправлялся на женскую половину, сбрасывать напряжение. Здесь все было прекрасно: он регулярно осчастливливал наложниц сексом по-русски – по очереди, по двое, а то и всех трех сразу. Магические силы, бурлившие в крови, требовали выхода, и Сенкевич был ненасытен. Однажды, разгорячившись от сакэ и воплей сдержанных обычно японочек, Сенкевич позвал в постель их наставницу. Тэкара-сан, так звали даму, ломаться не стала. Напротив, привнесла свежую нотку, продемонстрировав знание техники шибари – эротического связывания. Оказалось, «пожилой наставнице» всего сорок, и «старушка» была весьма резвой. Сенкевичу так понравилось замысловато распинать наложниц на кровати, и сами девушки были так довольны, что он стал регулярно приглашать Тэкару-сан на ночной марафон.
Но эротические забавы, при всем их разнообразии, не могли примирить Сенкевича с нынешней реальностью. В конце концов, связывать баб можно и во Флоренции 1428 года, о которой он продолжал упорно мечтать. Так что изобретательный ум Сенкевича продолжал искать выход.
«Япония – это тебе не темная средневековая Европа, – в конце концов решил он. – Восток – дело тонкое, менталитет другой. Что, если не только у людей, но и у нечисти?» Сенкевич взялся читать о японских демонах, богах и духах и тут же в них запутался. Во-первых, мистических сущностей в Японии оказалось невероятное множество. В каждой деревне, в каждом поле, у каждого колодца мог быть свой персональный божок. Во-вторых, не существовало четкой классификации: одно и то же магическое существо могло считаться и богом, и демоном, и духом, и оборотнем. Сущности сочетали в себе множество способностей и особенностей, творили то добро, то зло без всякой видимой логики. А большинство из них в трудах философов и писателей вообще никак не классифицировались: Онибаба, и все тут. Кто она такая, откуда взялась – неизвестно.
«Самому тут не разобраться, – понял Сенкевич. – Нужен специалист. Консультант по японской нечисти, так сказать». Включив память Тосицунэ, сделал вывод: в духах и демонах лучше всего разбираются буддистские монахи. Но для начала надо поговорить с Настей. «Занесло же девицу в веселый дом, – злорадно думал он. – То-то будет рад капитан Платонов, узнав, что его подружку имеют все, у кого есть деньги на гейшу».
Дан
Он поднялся рано. Следовало разобраться с первоочередными делами. Выяснить, где держат Настю, – теперь благодаря щедрости Миямото деньги на свидание с гейшей имелись.
Дан бросил полный признательности взгляд в сторону Мусаси, который заливисто храпел. Но стоило подойти к двери, как мечник поднял голову, пробормотал:
– Не поддавайся ложным верованиям. – И снова уснул.
Во дворе стоял переполох. Рыскали со зверскими лицами самураи из охраны, бегали растерянные слуги, в стороне тихонько плакали женщины. На плечо слетел Карасу, ночевавший на дереве в саду, сообщил в ухо:
– Только что нашли мертвую девицу. Служанка.
Мимо, на растянутом плаще, пронесли труп несчастной. Беглого взгляда хватило, чтобы убедиться: и эта стала жертвой Юки-Онны. Мертвенно-бледное лицо, как будто у нее выкачали всю кровь, посиневшие губы, лед на ресницах, одеревеневшее тело…
– Где она спала?
– В саду, – неохотно ответил тэнгу.
– Значит, ты видел! Почему не позвал меня?
– Потому что это бесполезно, – рассердился ворон. – Какой в том прок, если демоница много сильнее тебя и меня, вместе взятых? Только подвергаться опасности.
– В прошлые разы она нас не тронула.
– Я бы не рассчитывал бесконечно на милосердие Снежной девы, – проворчал Карасу.
– Ладно, что уж теперь. Я иду по делам. Ты со мной?
– Куда?
– К Тайра Масакадо.
– Все еще не оставляешь надежды собрать бывших самураев Тоетоми и отомстить предателю? Не все так верны клятве, как ты, Акира. Возможно, есть и другой путь…
– Так укажи мне его! – разозлился Дан. – Ты только поучать можешь.
Но ворон оскорбленно нахохлился на плече и замолчал.
Дом Масакадо, лучшего друга Акира, в котором когда-то, до того как их призвали на службу в Осака, было выпито столько сакэ, выглядел ухоженным. Это порадовало Дана. Значит, хозяин на месте, и он в порядке. «Только если дом не перешел к кому-то другому», – тут же подумал он.
Дан подошел к калитке. В крошечном садике, склонившись над клумбой, возилась молодая женщина. Он постучал и вежливо поздоровался. Женщина поднялась, стал виден большой живот, туго натянувший кимоно.
– Это дом Тайра Масакадо? – поклонился Дан.
– Да, господин. Сейчас я его позову.
Хозяйка удалилась в дом, и вскоре оттуда вышел старый друг. За время, что они не виделись, Масакадо изрядно раздобрел и лишился самурайской прически. Теперь волосы его были острижены, словно у мастерового.
– Акира, дорогой друг! – воскликнул он. – Входи, входи! Мы как раз собирались завтракать!
Дан оглянуться не успел, как его провели в дом и усадили на почетное место за столом. Карасу в гости идти отказался, взлетел и исчез в небе.
– Тико, принеси сакэ, – приказал Масакадо. – Старого друга нельзя встречать без выпивки. А помнишь…
– Помню, – перебил Дан, когда женщина вышла. – Взятие Осака, предательство Токугава. Гибель нашего господина. Все помню. Я ведь даже не знал, жив ли ты. Доходили слухи, но я не особенно им верил. Ведь в последний раз видел тебя смертельно раненным. Что с тобой случилось с тех пор?
– Я выжил, – пожал плечами Масакадо и распахнул косодэ, показывая уродливый рубец, тянувшийся через весь живот. – Едва оправился от ран. Потом попытался найти работу, но никто не брал бывшего самурая Тоетоми. А потом вышел указ сегуна, помнишь?
Дан, вернее, Акира, помнил: всем, кто сражался на стороне Хидэери, предписывалось либо стать изгнанниками без права посещения столицы, либо сложить мечи и выбрать мирное ремесло. Выходило, Масакадо пошел по второму пути…
