— Кажется, ты пыталась их надуть.
Флоримел пожала плечами.
— Возможно… Я просто не хотела, чтобы это как-то повлияло на их отношение к ребенку.
— Это же их внук. Или внучка. Я уже знаю их достаточно хорошо, чтобы понять: они полюбят твоего ребенка, несмотря ни на что.
Рэндалл, конечно, был прав. Но дело-то в том, что это не ее ребенок, это ребенок Тины и Мередита…
— Знаю, — вздохнула Флоримел, доставая с полки вещи, которые только что туда положила. — Я просто пыталась сделать как лучше. Для всех.
— И придумала себе мужа.
Она кивнула.
— Да.
— А отец ребенка? Он бы не подошел для этой роли?
Ну же, всего-то хлопот — открыть рот и сказать правду. Про договоренность с Тиной и Мередитом, что она станет суррогатной матерью ребенку, который теперь принадлежит только ей. Можно выложить карты на стол и наплевать на последствия.
Но когда Флоримел уже открыла рот, выяснилось, что слова не идут с ее языка.
— Видишь ли… — начала она внезапно севшим голосом. Откашлялась и начала снова: — Все пошло не так, как мы хотели, — сказала Флоримел, мысленно оправдываясь, что это не совсем ложь. — Его больше нет рядом.
— Понятно.
Ничего ему не понятно. Но это все, что Флоримел могла ему сказать без того, чтобы солгать или придумать что-нибудь еще. А этого ей делать не хотелось.
— Ты понимаешь, что тебе следовало сказать мне об этом?
Флоримел посмотрела в глаза Рэндаллу, пытаясь уверить себя, что не видит в них разочарования.
— Я хотела ограничиться известием о моем замужестве. Надеялась, что про ребенка расскажу потом.
— Так теперь ты собираешься сказать матери, что она права?
Да, это, конечно, разочарование. Ну почему, почему она не позвонила еще раз в ту эскортную фирму? Почему не наняла какого-нибудь блондина со смазливой мордочкой, на которого ей было бы наплевать и который не пробуждал бы в ней никаких чувств?
— Не думала еще над этим.
— Хочешь сказать, что мне следует держать это в секрете? — жалобно протянула Милдред, убирая прядь волос со лба дочери. — Даже отцу ничего не говорить?
— Можешь сказать папе. Но давай лучше подождем до после свадьбы? — умоляюще произнесла Флоримел.
Она посмотрела на заплаканное лицо матери, и ей хотелось заплакать самой. Мать сидела, опершись на подушки в изголовье, а сама Флоримел вытянулась поперек кровати.
Милдред едва не сошла от радости, узнав, что станет бабушкой, и дочь обнаружила, что ее восторг и возбуждение весьма заразительны. Флоримел понимала рассудком, что у нее будет ребенок, но до ее души это дошло только сейчас — она ждет ребенка!
— Нынче время блистать Джефри и Айрин, — продолжала Флоримел. — Не будем портить им свадьбу.
— Портить? — фыркнула Милдред. — Как такая новость может что-то испортить?
Дочь погрозила матери пальцем.
— Ты знаешь, что я имею в виду. И потом, мне хотелось бы сохранить это в секрете как можно дольше.
— Ну ладно, — согласилась Милдред против своей воли. — Однако должна тебя предупредить, что слухи уже ходят.
Флоримел нахмурилась.
— Какие слухи?
— Не одна я сложила два и два, — пояснила Милдред. — И Джейн, и Джей — обе что-то заподозрили. Ну, и, конечно, Синди. От нее ничего не утаишь.
— О Боже мой, — застонала Флоримел и взмолилась: — Ну, мам, давай хоть ты никому ничего говорить не будешь?
— Раз ты так хочешь. — Милдред тяжело вздохнула. — А что твой муж?
Флоримел почувствовала, как по спине ее пробежал холодок.
— Он придерживается того же мнения, что и я.
Должно быть, Милдред что-то уловила в ее голосе или в выражении лица, потому что улыбка матери поблекла. Она устремила на дочь проницательный взор.
— В чем дело, Флори?
Конечно, она собиралась сказать матери всю правду, но сейчас Флоримел чувствовала себя неспособной на такой подвиг. Слова, слетавшие с ее уст, казались молодой женщине лживыми и неискренними.
— Ты чего-то не договариваешь, — настаивала Милдред. — Я чувствую… У вас все хорошо?
Вообще-то, Флоримел ничего не собиралась больше говорить, однако уж больно удачная представилась возможность. Рано или поздно ей придется сообщить родным, что ее брак с Рэндаллом распался. Почему бы заранее не подготовить почву и не облегчить себе будущее?
— С ребенком все прекрасно, — поспешно уверила Флоримел мать. — Но…
— Но что-то не так, верно?
— Да. — Флоримел кивнула, нервно комкая край покрывала. — Я… я пока не хотела об этом говорить… Просто мы с Рэндаллом… ну…
— Вы с Рэндаллом — что? — резко спросила мать.
Флоримел отвернулась. Тяжело лгать, глядя человеку в глаза.
— Понимаешь, у нас все так быстро произошло. Встретились, поженились, ребенок… Мы не успели привыкнуть друг к другу. Нам надо… притереться друг к другу.
На ее плечо легла рука матери, и Флоримел с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться. Ее уже тошнило от уверток, от выдумок, которые она тщилась выдать за истину. И Флоримел поклялась себе, что, когда весь этот кошмар кончится, она никогда и никому не скажет ни слова лжи.
— Я не стану совать нос в ваши дела, — сказала наконец Милдред негромким голосом. — Я понимаю, что такое первые месяцы брака, когда люди вынуждены мириться со столькими переменами.
Она пригладила длинные волосы дочери — знакомый, родной жест, в котором матери и дочери с начала времен черпают утешение.
— Но я знаю, что у вас все будет хорошо. Просто не забывай, что Рэндалл любит тебя. Это и слепому видно.
8
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь, Флори, милая? По мне, ты несколько бледновата.
Флоримел вытерла большое фарфоровое блюдо и поставила его в буфет. Утренние приступы тошноты и предсвадебная суматоха помогали ей избегать Синди большую часть времени. Но сегодня везение кончилось: вот уже час кузина ходила за ней как тень.
— Я себя хорошо чувствую, — сухо ответила она. Заботливость Синди ни на секунду не обманула Флоримел. — И уверена, что замечательно все перенесу.
— Ну ладно, — скептически заметила та. — Просто мне бы не хотелось, чтобы очередной приступ застал тебя в ресторане.
Флоримел повесила влажное полотенце на деревянную стойку для тарелок и сняла передник.
— Спасибо за заботу, Синди. Но это всего-навсего предсвадебный обед, а не прием в королевском дворце. Если мне станет нехорошо, я поеду домой.
