— Пожалуй, я сварю новый кофе. Этот совсем остыл. — Поднимаюсь с дивана и иду к небольшой стойке в противоположном конце офиса, на которой стоит кофеварка и микроволновая печь.
Чтобы не молчать и не тушеваться, начинаю рассказывать ему об Иане и его разбитом сердце, естественно не называя имени, а сама все думаю о том, помнит ли Даррен про чуть не состоявшийся поцелуй в гардеробной, про те свои пламенные речи и про позор, который нас постиг с появлением гардеробщика.
Если бы я попыталась провернуть операцию одна, она провалилась бы на первом же этапе. На сегодняшний вечер у Хэлли запланирована встреча с подругой, а с Раффнером они договорились увидеться завтра. Еще бы! — думаю я. Сегодня он очень занят.
О том, что их знакомство благополучно завязалось, сестренка заявляет мне не без гордости, к тому же таинственным голосом. А на мое предложение кое-куда съездить вместе с нами пренебрежительно фыркает.
— Нет, Джой! Ты уж извини, но любая твоя компания нагонит на меня тоску.
— Это не ее компания, а моя, — подключается к разговору Даррен. — К тому же мы не сейчас зовем тебя с собой, даже не вечером, а ближе к ночи. На этих вечеринках народ собирается поздно, часов после десяти. Это в Челси, в роскошной квартире одного моего приятеля. На крыше этого дома настоящий сад, — небрежно добавляет он.
Откуда ему известны такие подробности? — озадаченно думаю я.
Даррен, видимо, замечает мое недоумение.
— В этом доме я уже бывал, — объясняет он.
Когда? — возникает в моей голове вопрос. И с кем? Уж точно не со мной.
Во взгляде Хэлли светится любопытство. Слова «роскошная квартира», «настоящий сад» и «поздно» действуют на нее магически.
— В общем, смотри сама, — говорит Даррен, прекрасно понимая, что она заинтригована и, можно сказать, уже у нас в кармане. — Если ты согласна, спокойно дуй на встречу к своей подруге, а где-нибудь в начале двенадцатого мы заедем за тобой.
Хэлли подозрительно сужает глаза.
— А с чего это вдруг вы решили взять меня с собой?
Теряюсь. Мы никогда никуда не ездили вдвоем. Во всяком случае, взрослыми. Вчерашнее торжество было едва ли не единственным, на котором мы появились вместе. Положение опять спасает Даррен.
— Я в Лондоне недавно, — с лукавым выражением лица объясняет он. — Со всеми бывшими приятельницами не общаюсь, а на модных вечеринках принято бывать с красивыми спутницами. Я подумал: у меня аж две хорошенькие молодые соседки! Приглашу их обеих. Пусть все завидуют.
Хэлли игриво хихикает и машинально ленивым жестом поправляет волосы. Они у нее тоже длинные, но в отличие от моих, волнистых, совершенно прямые.
— Ладно. Тогда буду ждать звонка.
Выходим на улицу и останавливаемся посреди тротуара. Даррен смотрит на часы и присвистывает.
— До одиннадцати еще целая вечность. У тебя есть какие-нибудь планы?
Пожимаю плечами. Если бы не он, я бы, как обычно в последний месяц, заперлась бы одна дома, слонялась бы из угла в угол, терзаемая мыслью о том, что надо что-то решать насчет Себастьяна, не желала бы думать об этом сегодня и лишь впустую потратила бы время.
— Никаких особенных планов у меня нет.
— А неособенные? — с хитрой полуулыбкой спрашивает Даррен.
— Хотелось бы переодеться, — говорю я, глядя на свою рубашку и брюки, которые я надела утром. — Ну и поужинать. — Прикладываю руку к животу, с удовольствием отмечая, что я действительно не прочь как следует подкрепиться. У меня уже целый месяц почти не было аппетита.
Даррен прищуривается.
— А если я напрошусь к тебе в спутники на весь сегодняшний вечер, ты не сочтешь меня нахалом?
— Что ты такое говоришь! Я сама с удовольствием попрошу тебя стать на сегодня моим спутником.
Даррен хлопает в ладоши.
— Ну и отлично!
Мы умышленно выбираем этот небольшой ресторанчик с уютной, почти домашней обстановкой. Даррен говорит, что громадные залы с тяжелыми драпировками, хрустальными люстрами, золотистыми канделябрами и расфуфыренной публикой вызывают в нем скорее дискомфорт, нежели восторг. Я, изрядно уставшая от блистательного Себастьянова мира, с удовольствием соглашаюсь поехать в такое место, где нет нужды сидеть с величественным видом, а можно по-настоящему расслабиться и поболтать по душам.
Даррен теперь весел и сыплет шуточками. Так и кажется, что он совершенно не помнит о предательстве и лжи компаньона и бывшей возлюбленной. Я же то и дело возвращаюсь к этому мыслями.
Время проходит незаметно. Когда мы после ужина потягиваем кофе и наш разговор на минуту прекращается, я осторожно интересуюсь:
— И что же ты планируешь теперь делать? Поселишься в Лондоне?
Даррен опускает чашку на блюдце и выглядывает в окно. На улице сгустились сумерки и вовсю светят фонари. Час довольно поздний, но сегодня суббота и погода, как по заказу, теплая и безветренная, поэтому людей кругом столько, что кажется, будто все празднуют какой-то веселый общенародный праздник.
— Нет, — помолчав, отвечает Даррен. Теперь в его глазах нет тоски и голос звучит вполне спокойно. — Лондон я люблю, но он слишком шумный. Тут всюду машины, промышленные предприятия, а народ одержим идеей зарабатывать деньги. Богатство и комфорт, богатство и комфорт… — дважды произносит он, задумчиво глядя на фонарный столб за окном. — Вот каков девиз современных крупных городов. Может, когда-нибудь я и вернусь сюда. А пока молод и здоров, хочу пожить другой жизнью. — Он умолкает.
Я какое-то время жду продолжения. Даррен выглядит так, будто с головой ушел в какие-то мечты или раздумья.
— Какой же жизнью ты хочешь пожить? — негромко спрашиваю я.
Даррен вздрагивает, переводит взгляд на меня, и я вдруг вижу перед собой того мальчишку, которого знала и любила в детстве. Во всяком случае, его глаза делаются совершенно такими, какими были давным-давно.
— Помнишь, я рассказывал тебе, что какие-то наши далекие предки жили на севере Шотландии и у них даже был небольшой замок?
— Да, — говорю я, отчетливо вспоминая, в какой восторг приводила маленького Даррена семейная легенда.
— Ничего конкретного мне узнать не удалось, как я ни пытался раздобыть побольше сведений. Но в один прекрасный день в голову пришла безумная идея махнуть туда, на самый север. И посмотреть, как там живется. Например, в Джон-о-Гротс. Подышу тем воздухом, которым дышали мои предки. Занятие для меня, надеюсь, найдется.
— Джон-о-Гротс, — медленно произношу я. — Можно сказать, край света.
Даррен улыбается.
— Ну да.
Смотрю на него в полном изумлении. Другой бы на его месте назло невесте и другу обосновался бы в Лондоне, добился бы небывалых успехов и при случае дал бы обидчикам знать: вот, мол, кого вы потеряли. Он же совершенно лишен тщеславия. И как будто не горит желанием отомстить. Даже самым гуманным образом…
