— Милая! — Облегченно вздохнув, Остин подошел к девушке и обнял ее.
К его необычайному удивлению и радости, она не отстранилась, а уткнулась лицом в его широкую грудь и прильнула к нему.
— Остин, — прошептала она. — Слава Богу, вы здесь. О, Остин, как вы узнали?
Он отстранился:
— О чем узнал? Что случилось, милая?
— Остин, моя мама умерла. Я осталась одна.
Он ласково прижал ее голову к своей груди.
— Сюзетта, я всегда буду с тобой. Ты не одинока, милая. Я с тобой. Я буду заботиться о тебе.
Через четыре дня после похорон матери Сюзетта поцеловала на прощание Анну и направилась к себе на ранчо.
— Пожалуйста, Сью, побудь у нас еще немного, — умоляла ее Анна. — Тебе нельзя жить одной — это небезопасно. Почему ты такая упрямая? Господь свидетель, ты можешь оставаться здесь, со мной и с Перри, сколько захочешь.
— Вы с Перри очень добры, Анна, но я решила вернуться в родной дом. Правда. У меня нет желания спорить с тобой.
— Хорошо, меня ты слушать не хочешь, но, клянусь, Остин Бранд найдет что сказать по этому поводу.
— Послушай меня, Анна. Остин Бранд добрый и близкий друг. Он много сделал для меня, и я очень ценю это, как я ценю и твою помощь. Но это не его дело, где я намерена жить, и я не собираюсь советоваться с ним.
Анна улыбнулась своей упрямой подруге:
— Хотела бы я посмотреть на него, когда ты скажешь ему об этом!
— Это совершенно немыслимо! И слышать не хочу! Ты в своем уме? — Остин размахивал руками, а его серые глаза метали молнии.
— Сделайте любезность, Остин, успокойтесь, пожалуйста, — раздраженно сказала Сюзетта.
— Успокоиться? — Остин схватил ее за локоть. — Ты сообщаешь мне, что собираешься жить одна, в нескольких милях от ближайших соседей, и хочешь, чтобы я успокоился! Черт побери, девочка, ты, наверное, шутишь!
— Кем вы себя воображаете, Остин Бранд! Кто дал вам право решать, что я могу, а что не могу делать? Я не маленькая девочка и буду благодарна вам, если вы научитесь вести себя со мной соответствующим образом! А теперь я больше ни слова не желаю слышать об этом. Начиная с сегодняшнего дня я буду жить на ранчо, а если вам это не нравится, то можете… можете… — Она бросилась к двери его кабинета. — Мне нужно работать. Думаю, мистер Кич удивляется тому, что у нас здесь происходит. Почему бы вам не вернуться к отлову скота, Остин?
Вздохнув, он кивнул:
— Я возвращаюсь. Уеду сегодня днем.
— Так скоро? — спросила Сюзетта, смягчившись. — Я… спасибо, Остин, что подставили мне плечо, на котором я могла выплакаться. Обещаю, что больше это не повторится. Я справлюсь — вы же знаете. Я хочу стать сильной и неунывающей. С этого дня перед вами будет совсем другая Сюзетта Фоксуорт.
— Я не нахожу ничего плохого в прежней, — тихо сказал он.
— До свидания, Остин. Берегите себя. — Сюзетта закрыла за собой дверь.
Остин уехал из города около полудня, а к ночи уже разыскал своих людей и стадо. Они стояли лагерем в Скво-Маунтин. Не слезая с коня, он подозвал одного из своих работников и предложил ему сигару. Это был худой и жилистый человек, один из самых метких стрелков.
— Дейл, — Остин сжал костлявое плечо парня, — я повышаю тебе жалованье.
Усмехнувшись, ковбой посмотрел на него:
— Да? А в чем дело?
— Немедленно отправляйся в Джексборо, прямо на ранчо Фоксуортов. Найди себе укромное место и охраняй молодую леди, которая там живет. Она ничего не должна заподозрить, так что будь очень осторожен. Ты будешь являться туда каждый вечер после наступления темноты и бодрствовать всю ночь, а после восхода солнца возвращаться на мое ранчо и спать. Справишься? — Вы серьезно насчет повышения жалованья?
— Ты будешь получать в два раза больше, чем я плачу тебе сейчас. Твоя единственная обязанность — чтобы Сюзетта Фоксуорт была в безопасности у себя дома.
— Можете положиться на меня, босс, — улыбнулся Дейл. — А то я уже устал от этих вонючих тупых коров.
— Тогда бери своего коня. Время уходит. Я хочу, чтобы она спокойно спала этой ночью. Так что тебе лучше поторопиться.
— Одна нога здесь, другая — там.
— И последнее, Дейл. Если я когда-нибудь застану тебя спящим на посту, лучше тебе больше не появляться на территории графства.
Дейл Джексон коснулся полей своей шляпы.
Остин вернулся в Джексборо в начале июня, въехав в город во главе своих людей. Они пригнали большое стадо в загоны ранчо Бранда, чтобы дать животным отдохнуть пару дней перед долгой дорогой по Чизхолмскому тракту в Абилин.
Остин — грязный, взъерошенный и небритый — привязал свою лошадь и поспешил в отель «Уичито», но прежде бросил долгий взгляд через улицу на редакцию «Эха». Ему хотелось увидеть Сюзетту, но он заставил себя подождать. Обрадуется ли Сюзетта, увидев его? Наверное, она худая и бледная. В конце концов, она ведь еще ребенок. Будет ли она плакать и обнимать его при встрече?
Через полчаса Остин Бранд, безупречно одетый, чисто выбритый, с подстриженными и причесанными густыми белокурыми волосами, уже пересекал улицу. Волнуясь, как мальчишка, и щурясь от ярких лучей полуденного солнца, он вошел в редакцию.
Свежая и сияющая Сюзетта увлеченно писала, склонившись над блокнотом. Целую минуту он молча смотрел на нее. Она ничуть не походила на бледную, потерянную девочку, которую он ожидал увидеть. Напротив, Сюзетта выглядела отдохнувшей, бодрой, пышущей здоровьем и… очень, очень красивой.
— Сюзетта, — тихо сказал Остин.
Белокурая голова поднялась от блокнота, и их глаза встретились. Улыбка на ее лице развеяла все его сомнения. Сюзетта вскочила со стула.
— Остин! — вскрикнула она и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а затем отстранилась. — Дайте мне посмотреть на вас! Как я рада вас видеть, Остин. Когда вы приехали? — Час назад. — Он весь сиял. — Как поживаешь, милая?
Сюзетта взяла его за руку и гордо показала свой блок нот.
— Прочтите! Вы можете в это поверить? Слов нет, до чего захватывающие новости!
Остин снисходительно улыбнулся и стал читать.
«ЭХО ПРЕРИЙ»
8 июня 1874 года
Форт-Уэрт, Техас
Шайка отчаянных головорезов под предводительством меднокожего молодого бандита, о котором не известно ничего, кроме его имени — Каэтано, вчера совершила дерзкое ограбление Первого национального банка. Свидетели утверждают, что во время бегства бесстрашный индеец был ранен, но эти сведения не подтвердились, поскольку юному разбойнику и его банде вновь удалось ускользнуть от преследования их рейнджеров. Говорят, Каэтано…
Лицо Остина исказилось от боли.
