— Да? — равнодушно отозвался Клод, переворачивая страницу.
В газетах он чаще всего искал лишь упоминания о своих клиентах.
— Мне показалось, что способы плетения золотых цепочек на этих набросках, изготовление оправ для камней и оригинальность соединения отдельных элементов украшений могут представлять большой интерес, но процесс их изготовления для меня представляется загадкой.
Клод, опустив газету, внимательно посмотрел на сестру.
— Ты, наверное, говоришь о старых эскизах из ящика стола. Мне удалось заполучить их из венецианской мастерской Мариано. Конечно, действовать пришлось через подставное лицо — не хотелось, чтобы пошли слухи, что я интересуюсь его изделиями. Но разговоров о его изделиях было очень много, поэтому меня заинтересовало: что же в них такого?
— О, я думала, что он работает только для театра. Мне и в голову не могло прийти, что он еще и ювелир.
— Он и не ювелир. Все, что он делает, — абсолютная чушь, на которую его вдохновили археологические находки. Любой занимающийся ювелирным делом скажет, что подобные изделия не имеют ничего общего с современной модой. В любом случае можно ли быть модным ювелиром, если живешь в Венеции? Никто не поедет туда из Лондона, Парижа или Брюсселя, чтобы заказать изысканное украшение. Лично я считаю, что венецианский воздух дурно влияет на Мариано.
— Мне хотелось бы изучить эти эскизы. Надеюсь, ты не будешь против, — сказала Арлетт. — Мне кажется, что они пролежали в ящике не больше года.
— Не важно, сколько они там провалялись. Их давно пора сжечь. Не понимаю, почему я не сделал этого раньше. Можешь делать с ними все, что захочешь. Что касается меня, то я совершенно не желаю лицезреть эти жалкие попытки создания ювелирного шедевра. Не знаю, сможешь ли ты найти там что-то полезное для себя. По крайней мере, ты сможешь развенчать своего кумира. Главное, чтобы эта мазня не попадалась мне больше на глаза.
Арлетт улыбнулась.
— Обещаю.
Она прекрасно знала, что Клод не любит, когда его в чем-то превосходят, и одно только напоминание об эскизах, тайну которых он не смог разгадать, наверняка ему глубоко неприятно.
Несколько недель эскизы пролежали в ящике ее комода. Нет, Арлетт не забыла о них. Эти бумаги странным образом напоминали ей удивительный спектакль, а также вечер, когда Арлетт в последний раз видела Сергея.
Арлетт сама не знала, стоит ли ей разбираться в набросках. Однажды Клод отправился на какой-то прием, и девушка, поужинав в одиночестве, подошла к комоду и достала бумаги. Она аккуратно разложила их на кровати и углубилась в изучение. Это оказалось не легким делом. Эскизы представляли собой не полный комплект чертежей, а разрозненные листы нескольких изделий. По-видимому, тот, кто продал их Клоду, попросту украл то, что смог. Задача извлечь что-то полезное из этих эскизов была сродни головоломке. Но Арлетт решила не сдаваться и восполнить, по возможности, недостающие звенья.
Постепенно работа так увлекла Арлетт, что она забыла даже о Сергее. Все мысли были только о Мариано. Она старалась проникнуть в его замысел, понять логику его рассуждений, пытаясь воспроизвести задуманное им. Ее усилия не пропали даром. Наступил момент, когда она отчетливо, во всех подробностях увидела это изделие — такое могла носить только греческая богиня. Арлетт была настолько поглощена работой, так радовалась своей находке, что позабыла обо всем. Она перестала бывать на приемах и званых вечерах. Под любым предлогом отказывалась пойти в театр или на концерт. В конце концов, Клод не выдержал и в очень резкой форме дал ей понять, что она нарушает условия их договора.
— Мне очень жаль, что я потеряла чувство меры и времени, — произнесла Арлетт, выслушав упреки брата. — Но, Клод, посмотри, какая интересная вещь у меня получилась. Мне кажется, я, наконец, поняла замысел Мариано. Это, разумеется, не точное его воспроизведение, здесь изрядная доля и моей фантазии, но в основе все же лежат творческие находки удивительного венецианца.
Клод постарался подавить раздражение. В его планы не входило ссориться с сестрой. Он подошел к столу и заглянул в развернутые чертежи. У него перехватило дыхание. Да у этой девчонки несомненный талант! Сколько времени он бился над этими эскизами, стараясь угадать секрет мастера. Расписавшись в своем бессилии, он даже хотел бросить все в камин, но, оказывается, рука провидения не дала сделать ему роковой ошибки. Бумаги дождались своего часа. Пожалуй, сестренка стоит тех денег, которые он на нее тратит.
— Что ж, неплохо, совсем неплохо, — улыбнулся он Арлетт. — И что ты собираешься делать с этим дальше?
— Я хотела бы закончить чертежи, сопроводить их техническими рекомендациями по обработке металла и камней, а также рекомендации по сочетанию различных металлов в отдельных элементах. И только после этого отправить в цех, если ты не возражаешь. Пусть это будет мой экзамен на зрелость. Я сама буду сопровождать весь процесс изготовления этого комплекта.
— У меня нет возражений. Это достойное завершение начального этапа твоего обучения. Я думаю, тебе нужно будет поехать в Париж на некоторое время. У меня там хорошие связи. Поработаешь в одном из парижских Домов, изучишь их технологию, поделишься нашим опытом. Это пойдет тебе на пользу и поможет стать на ступеньку выше. Кроме производства и изготовления ювелирных украшений, тебе обязательно нужно разобраться в ведении финансовой документации. Без этого бизнес не может существовать. С завтрашнего дня я начну сам давать тебе уроки экономики и финансов. Будем учиться считать деньги, сестренка.
Не в характере Клода было откладывать задуманное надолго. Не прошло и месяца, как он объявил, что договорился со своими партнерами о поездке Арлетт в Париж.
Сборы были недолгими, и вот она уже смотрит в окно поезда на пробегающие мимо нее французские пейзажи.
В Париже ее приняли очень радушно и предоставили широкие возможности для постижения тонкостей в технологии изготовления и дизайна ювелирных украшений и аксессуаров не только для женщин, но и для мужчин.
Время пролетело незаметно. Оставшиеся до отъезда дни Арлетт решила посвятить прогулкам по Парижу. Она смутно помнила себя в то время, когда жила здесь с родителями, а найти ту улицу и дом, где прошли ее первые годы жизни, она и вовсе не смогла.
Во все пребывание в Париже одно чувство не давало ей покоя. Арлетт снедало желание посетить мастерскую Дега.
В последний день она приняла решение и отправилась по нужному адресу.
Войдя в помещение, Арлетт с изумлением огляделась. Она всегда предполагала, что в мастерской художника должна царить тишина. Здесь же — суета, шум. В огромном помещении сновали люди, одетые в рабочие темные халаты. Каждый занимался своим делом.
Один из художников глянул на Арлетт: рыжеватые волосы, шляпка с яркими перьями — как язычок пламени в сумраке пещеры. Пшеничного цвета жакет и юбка выделялись на фоне белых, серых и коричневых тонов. Мастер занимался установкой ширмы, чтобы оградить свою модель, которая, видимо, собиралась раздеться и стояла в кимоно, накинутом на обнаженное тело.
