Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
— Арсений! Прекрати немедленно!
Однако потребовались усилия трех взрослых людей, чтобы оттащить пацаненка от полюбившегося ему музыкального инструмента. После чего мы минут десять все вместе успокаивали его, грозя дядей милиционером и обещая золотые горы и реки, полные фанты, отчего дитя бушевало еще сильнее.
— Невыносимый ребенок, — доверительно пожаловалась мне Наташа, прикладывая платок ко лбу. За время битвы с дитятей мы почти сдружились. — Весь в меня пошел. Вы уж простите, что я на вас так… Звоню в ресторан, где Дмитрий обычно обедает, а мне говорят — ушел с женщиной. Я туда, сюда. Нигде нет. Что я могла подумать? Арсений, перестань мазать тетин плащ краской!
Я взвилась, как ужаленная. Урон был невосполним. Плащ стал похож на те тряпки, что валялись вокруг, такой же грязный и непригодный к употреблению по назначению.
— Вы уж простите его, — добродушно улыбнулась Наташа, — он не со зла.
Арсений! Перестань реветь, тетя не сердится, так ведь? Возьми лучше у папы часики, поиграй. Ой, а что это у вас?
Оказалось, что я все еще нежно прижимаю к сердцу эскиз образцовского памятника. Наташа нахмурилась.
— А, этот! Представляете, заезжаю я сюда на прошлой неделе…
— Опять за мной шпионила, — прошипел Дима в спину.
— Хоть бы и так, — легко согласилась Наташа. — Дядю твоего тут разлюбезного застала. Пока мы с ним разговаривали, Арсений от башмака этого идола, — она потрясла эскизом, — кусочек отколол. Совсем крошечный, но какой твой дядя хай поднял! Сразу видно, что родственнички, — поддела она мужа.
— Злой дядька не заметил, я еще слово нацарапал! — радостно сообщил малыш. И назвал это слово.
Я закашлялась и покраснела, а родители хоть бы хны.
— Ай, — пожурил сыночка папаша, — разве можно такое на произведениях искусства писать? Они же денег стоят.
— Ничего, — огрызнулась Натали, — подумают, что автор свой автограф оставил. Твоему дяде такое прозвище очень бы подошло.
— Дмитрий Алексеевич, вы же говорили, что памятник гранитный. Разве гранит легко царапается? К тому же на площади памятник стоит вот уже полгода.
— Вы бы больше слушали мою жену, — отозвался Дима (Танечкой он меня больше не называл).
— Кого же ей еще слушать? Тебя, что ли? Гипсовый он был, и точка!
Дима пустился возражать, непоседливый Арсений тем временем нашел моток веревки и привязывал к себе глиняные руки, а я решила, что с меня хватит. Такое количество родственничков Кубасова может свести с ума кого угодно.
Я откланялась под предлогом необходимости переодеться, попросила Диму просмотреть повнимательнее счета дяди, дала телефон, чтобы он позвонил, если что обнаружит. На улице передо мной встала дилемма: снять плащ и мерзнуть или позориться, но побыть дома в тепле. Такси меня игнорировали. Пришлось мерзнуть.
Я запихала изуродованный плащ в мусорный бачок. Как же мне было жалко свой новенький, светленький, чудесненький, дорогой, тепленький плащик! Безвременную его кончину я буду оплакивать долго — пока Дима не компенсирует мне моральные и материальные издержки.
У дома я расплатилась с таксистом и загрустила: времени потрачено было много, а денег как нет, так и нет. Надо серьезнее браться за дела. Как говорится, не накликая беду. Не успела я дойти до подъезда, как дела сами взялись за меня — да так, что серьезнее некуда. Из недр стоявшей невдалеке машины вынырнуло несколько крепких ребят, среди которых я сразу же узнала гриб-коватого мозгляка. Мне не потребовалось применять дедуктивный метод, чтобы прийти к выводу: парняги приехали явно не извиняться за свое прежнее бесцеремонное обращение с моей персоной. Отступать было некуда, сбежать не успевала, окружили уже, драться ни сил, ни желания, ни возможностей, а сдаваться без со-. противления — не в моих правилах. Поэтому я полезла в сумку и достала подарочек одного приятеля-шутника — зажигалку в виде «лимонки». От настоящей отличается только наличием пламени при надавливании и упорным нежеланием взрываться. Я вынула чеку, положила, чтобы не потерять, в карман и застыла в позе раздумья.
Братишки резко остановились, попятились и замерла, оценивая, хватит ли у меня смелости бросить гранату. Хватит, хватит! Не впервой. Но появится ли у меня после этого возможность избежать нежелательного контакта с людьми Макара?
Мое здоровье и так подорвано. Эх, жалко я в милицию заявить не успела.
Судьба же распорядилась по-своему. Во двор на приличной скорости внезапно ворвались темно-синие «Жигули» Максима. Мой новоявленный ангел-телохранитель выскочил, потрясая пистолетом. Тут я чихнула, а придя в себя, обнаружила, что избавлена от непрошеных визитеров. Нет, все-таки убойный у меня насморк!
— Не волнуйся, Татьяна. Все в порядке. — Максим приближался ко мне как-то странно, бочком.
С чего бы? Ах да, гранату я так и не швырнула. Я чихнула еще раз и как бы невзначай уронила «лимонку» себе под ноги. Максим не сплоховал и показал себя с лучшей стороны. Он схватил зажигалку, швырнул ее в заросли шиповника, лелеемые дворовыми бабками, и попытался уложить меня на асфальт. Ну уж нет!
Плащ мне сегодня испортили, так хоть костюм в обиду не дам.
— Максим! — пищала я, отчаянно сопротивляясь. — Не трогай меня, я щекотки боюсь.
— Сейчас рванет!
Пришлось объяснять, что по техническим причинам взрыв отменяется.
Жребий, кто полезет в колючие кусты, бросать не стали. Максим благородно вызвался стать добровольцем. Попробовал бы не вызваться!.. Потом мы вместе посмеялись над забавной игрушкой. Я окончательно замерзла и начала дрожать.
— Какой же я дурак! — Максим стянул с себя длинный черный плащ. — На твою жизнь только что покушались, а я держу тебя на ветру. Как хочешь, Танечка, а одну тебя я больше оставлять не намерен. Трижды мы с тобой встречаемся, и трижды моя помощь была тебе необходима, как воздух. Считаю, надо ехать ко мне.
У меня безопаснее.
Я хотела было возразить, что он надутый самоуверенный индюк, может считать, вычитать, делить и умножать все, что угодно, а я иду домой. Но от возмущения только расчихалась сильнее. Время было потеряно, мое вынужденное молчание принято как восторженное одобрение, а я погружена в машину.
Я высморкалась, проклиная все вирусы и бактерии на свете. Мне нужна ясная голова со здравыми мыслями, а не эта тяжеленная гиря, мечтающая исключительно о горячем чае с малиной и мягкой подушке. Куда подевались моя великолепная реакция, мои чутье и находчивость? Я невольно издала вздох, больше похожий на стон. Максим испуганно обернулся.
— Танечка, что с тобой?
Меня скоро будет тошнить от уменьшительно-ласкательного сокращения моего имени. Думала, отделавшись от Димы, не услышу его больше. Но не тут-то было! Неужели я вызываю настолько нежные чувства у противоположного пола?
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
