— Не можешь.
Она снова взялась за телефон.
— Ну же, ну же, ну же, — твердила она, но, не получив ответа, отключилась. — Что мне теперь делать? — спросила мама, и он расслышал панику в ее голосе.
— Почему? Почему я не могу поехать с тобой?
— Потому что не можешь, — резко ответила она. — Не сейчас.
Ее нижняя губа дрожала.
— Ма… ты плачешь?
— О чем ты?
Она показала на глаза:
— Смотри. Сухие. Никто не плачет.
Она снова взглянула на часы, а потом на него, словно пытаясь что-то решить.
— Ма?!
— Тебе придется поехать со мной. Мы что-нибудь придумаем.
Он неуверенно кивнул.
— Куда мы едем?
— Не важно. Садись в машину и пристегнись.
Он хотел сесть на заднее сиденье, но она его остановила.
— Садись впереди, чтобы я могла тебя видеть.
— Но мне нельзя сидеть впереди, пока не исполнится двенадцать…
— Делай, что сказано, и не спорь. Не обязательно жить только по правилам. Иногда правила бывают неверными.
Мать села, застегнула ремень безопасности и глубоко вдохнула. Пока Сэм устраивался, она выбивала пальцами неустанный ритм на рулевом колесе. Небо казалось слишком большим. Дорога — слишком близкой.
Обычно мать вела машину осторожно, останавливаясь на красный, не превышая скорости. Теперь же то и дело перестраивалась, жала на клаксон, каждые несколько минут смотрела на часы. Радио было выключено, и он слышал только шум машин, дыхание матери и свое собственное, постепенно становившееся неровным.
Водитель встречной машины что-то прокричал.
— Господи, — раздраженно бросила мать. — Я даже собственных мыслей не слышу!
«Дыши, — велел он себе, — дыши медленно». Доктора всегда твердили, что он должен расслабиться, а умение дышать помогает детям-астматикам предотвратить приступ.
Ему казалось, что они провели в дороге целую вечность.
— Куда мы едем? — спросил он.
— Что?
Она взглянула на него. Отвернулась и стала смотреть на дорогу.
— Ма! — позвал он.
Она долго молчала, и он уже хотел снова ее окликнуть, когда она заговорила:
— Я сама не знаю, кто я есть сегодня. Но это будет большое приключение. Не волнуйся!
Ма здорово умела изобретать большие приключения.
Он увидел синюю табличку, сказал, что впереди есть автозаправка.
— Мне нужно пописать.
Но вместо того чтобы съехать с шоссе и вырулить на автозаправку, она притормозила на обочине.
— Иди туда.
— Почему мы не можем остановиться на заправке?
Она встревоженно нахмурилась.
— Потому что там слишком много людей. А значит, очереди. У нас нет времени.
— Но куда мы так спешим?!
— Писай, — приказала она. — Пожалуйста, пожалуйста, писай.
Эйприл вышла и рассеянно огляделась.
Мимо пролетали машины. Сэм осторожно ступил на траву.
— Иди туда, за деревья, — велела она, покачиваясь на каблуках. — Никто тебя не увидит. Я отвернусь.
Она смотрела мимо него, на дорогу, на мелькание машин.
— Быстрее, пока копы не пришли, — приказала она. — Не хватало только, чтобы нас арестовали за непристойное поведение в общественном месте.
Он отступил подальше от дороги. Расстегнул вельветовые штанишки, наскоро помочился и снова застегнул молнию. Когда он вернулся, мать вынула бутылку с водой.
— Руки, — приказала она и полила ему воду на ладошки. Загнала Сэма в машину и села за руль.
— Есть хочу, — пожаловался Сэм. Мать порылась в сумочке и вынула сырные крекеры.
— Не знаю, что с тобой делать, — тихо пробормотала она, положив руку на его макушку. У нее снова сделался встревоженный вид, и Сэм почувствовал себя куда меньше ростом, чем был на самом деле. Совсем карликом. — Пожалуйста, не смотри на меня так, — попросила она.
Он съежился, уставился на нее. Но она глядела на дорогу.
— Я играла с тобой в бесконечные игры, — вздохнула она. — Позволяла прогуливать школу и водила на фильмы, которые нельзя смотреть детям. Пока я была беременна тобой, пела каждый день одну и ту же песню. «Хочу, чтобы в моей жизни был ты». «Битлз». Я растирала живот, чтобы погладить тебя, и разговаривала с тобой. Ты был совсем крошечный, и я любила тебя. И люблю сейчас. Сколько раз мне приходилось возить тебя в больницу? Сколько раз спать на полу рядом с твоей кроватью, и спорить с докторами, и умолять, чтобы меня не выгоняли? Твой па тебя обожает. Он сделает для тебя все. Все, чтобы ты был счастлив и в безопасности. Я тоже делаю все, что могу. Каждый заслуживает счастья, верно? — спросила она, не глядя на него.
Он понимал, что не стоит задавать слишком много вопросов. Особенно сейчас, когда у нее такое лицо.
Он смотрел, как летит дорога, как мир превращается в нечто странное и незнакомое.
Сэм коснулся руки матери, но та отстранилась.
— Дай мне закончить, — бросила она, но он не совсем понял, что это означает.
Она никогда ничего не заканчивала, все бросала на полдороге, даже когда Сэм старался помочь. Начинала рисовать рощу на кухонных стенах и после второй стены бросала работу, так что Чарли и Сэму приходилось трудиться самим. Начинала писать детектив о библиотекаре, совершившем убийство, и остывала после четвертой главы.
— Я знаю конец, так какой смысл дописывать все это? — усмехалась она.
Мать погудела встречной машине и перестроилась в другой ряд. Сэм следил за часами на приборной панели. Прошел час. Другой. Они были в пути два с половиной часа, когда сгустился туман.
— Черт, — проворчала мать, вытягивая шею. — И как можно видеть сквозь этот кисель?
Он открыл окно и напустил тумана.
— Не делай этого, — велела она, и он закрыл окно, но холодный воздух уже проник в салон, и его легкие сжались.
Сэм сел прямее, пытаясь вдохнуть поглубже, как велел доктор, и взглянул на дорожную табличку.
— Хартфорд. «Бобз биг бой бургерс». — Он повернулся в другую сторону: — «Бензин, еда, ночлег». — Не выдержал и закашлялся.
Мать посмотрела на него.
— Вынимай ингалятор, — машинально проговорила она, и он сунул руку в карман и вытащил тряпочку, два пенни, но вместо ингалятора в кармане лежала фигурка Бэтмена!
Он в ужасе взглянул на мать. Она снова хмурилась, скорчившись над рулем.
— У тебя нет ингалятора?
