Уловка не удалась. Наоборот, Бауэра это как будто даже заинтриговало.
— И сейчас работаете? В Монтерее?
Она кивнула.
— У вас эффектные волосы.
Кэтрин закатила глаза к небу.
— Я серьезно.
— Это меня и беспокоит. Я сижу здесь, расстроенная из-за того, что моя лучшая подруга лежит в вашей больнице в коме и вы ничем не можете ей помочь, а вас в это время занимают мои волосы!
Его улыбка исчезла.
— Это было всего лишь невинное замечание.
— Оно сейчас неуместно.
— Нет. Было бы неуместным, если бы я начал обсуждать с вами медицинские аспекты или, того хуже, стал бы давать пустые обещания насчет скорого выздоровления вашей подруги. Вместо этого я высказал свои наблюдения. У вас эффектные волосы. И красивые ногти. Как вам удается сохранять их в таком состоянии, если вы целый день моете людям головы?
Кэтрин с удивлением посмотрела на него:
— Я работаю в резиновых перчатках.
— У вас собственный салон?
Это было так, но ей не хотелось отвечать на его вопрос. И почему только врачи считают себя вправе обо всем спрашивать? Не хватало только, чтобы она называла его «доктор», а он ее — по имени.
— А где вы живете? — вместо этого спросила она, сомневаясь, что он ответит.
Тем не менее он ответил:
— На Пасифик-Гроув.
О Боже! Это же шикарное место. Еще один врач, сумевший преодолеть кризис здравоохранения?
— Семь лет назад я купил там маленький домик, — пояснил Бауэр. — Через дорогу уже океан.
— У вас есть семья?
— Только бывшая жена. Плюс два сына и дочь, но они уже выросли и разъехались.
Это удивило Кэтрин. Несмотря на седые волосы, его кожа все еще оставалась гладкой. Она не дала бы ему больше сорока пяти.
— Сколько же вам лет?
— Пятьдесят три.
Очевидно, хорошая наследственность. Везет же ему!
— А вам? — в свою очередь, спросил он.
Внезапно утратив душевное равновесие, она со вздохом встала:
— Я достаточно стара для того, чтобы понимать, что мне пора возвращаться к своей подруге. Я и так долго отсутствовала. Всего доброго.
Когда Джек подъехал к школе, его там уже ожидала дюжина подростков. Первой открыв дверцу машины, Хоуп проворно вскарабкалась на крошечное заднее сиденье.
— Как мама?
Это был неприятный вопрос.
— Нормально, — стараясь говорить как можно непринужденнее, ответил Джек. — Все еще спит.
Усевшись на пассажирское сиденье, Саманта махнула рукой в сторону мальчиков и девочек, оставшихся стоять у открытой дверцы:
— Это мои друзья — Джошуа, Адам, Шелли, Хитер, Брендан, Аманда, Сет, а Лидию ты уже знаешь. Они хотели бы узнать, как там мама. Она пришла в сознание?
Джек поднял руку в общем приветствии.
— Пока нет. Но с ней все в порядке.
— Ей не стало лучше? — спросила девочка, стоявшая к Саманте ближе всех.
Очевидно, это была Лидия, которую Джек действительно знал, но только заочно. Хотя вполне возможно, что он встречал ее и прежде, поскольку девочка была очень похожа на всех остальных — мешковатая футболка, облегающие джинсы, длинные волосы, колышущиеся при каждом движении. Впрочем, нельзя было сказать, что Лидия ничем не отличалась от других — она все еще носила подтяжки, не завивала волосы, которые были у нее вьющимися от природы, и вообще выглядела более непосредственной. Пожалуй, из всех девочек именно Саманта казалась самой взрослой.
Джек не знал, хорошо это или плохо.
— Врачи говорят, что она поправляется, — ответил он.
— А мы можем ее навестить? — спросила другая девочка. Джек не имел никакого представления о том, как ее зовут.
— Возможно, через день или два.
Среди девчоночьих лиц вдруг появилось мальчишеское.
— Меня зовут Брендан. Моя мама велела передать вам, что она в курсе всех планов насчет бала, поэтому вам не о чем беспокоиться. В понедельник она говорила с мамой Саманты, так что все решено.
— Нам нужно ехать, — оттолкнув своих друзей, сказала Саманта и захлопнула дверцу.
— Что решено? — спросил Джек.
— Насчет бала. Давай поедем. Я хочу увидеть маму.
Джек тронул машину с места.
— О каком бале идет речь?
— О том, для которого нужно платье. Я говорила тебе об этом.
Может, и говорила, но за всеми треволнениями последних дней он ничего не запомнил.
— Что за бал? Тебе ведь всего пятнадцать лет.
— Для девятого и десятого классов, — явно стараясь разрядить обстановку, пояснил с заднего сиденья тоненький голосок.
— И когда же он будет?
— В следующую субботу, — сказала Саманта. — Так что в эти выходные мне надо купить платье. Ты говорил, что отвезешь меня, если маме не станет лучше. Вообще-то она уже должна была бы прийти в сознание, но не пришла. Это нехорошо.
— Это правда нехорошо? — испуганно спросила Хоуп, забыв о своей роли миротворца.
— Все нормально, — сказал Джек. — Врачи довольны достигнутым прогрессом.
— Каким еще прогрессом? — спросила Саманта.
— У нее неплохие жизненные показатели, — пояснил Джек, не зная, что еще сказать. Он ведь и сам рассчитывал, что Рэйчел пролежит в коме день, от силы два. По сути дела, сейчас она уже должна была бы очнуться.
— Папа! — послышалось с заднего сиденья.
— Что, Хоуп?
— Как быть с моим пикником? Мама должна была его готовить, но, раз у нее сломана нога, она не сможет водить машину, а ведь нужно будет все время ездить в школу, собирать других мам, делать покупки и все такое.
Джек почувствовал себя так, будто, пошатываясь от тяжести, держит в руках целую кучу кирпичей, а сверху накладывают все новые и новые. Купить платье не так уж и сложно. Нужно лишь приехать в магазин, сказать «да» или «нет» и предъявить кредитную карточку. Подготовка к пикнику — это совсем другое. Она явно отнимет много времени, а у него и без того хватает проблем — тем более что это все не по его части. Минимум на два-три дня пришлось бы забыть о собственных делах.
Пожалуй, он мог бы заполнить машину двухлитровыми бутылками с прохладительными напитками и доставить их в определенное место. Но готовить все мероприятие? Пусть еще кто-нибудь из родителей этим займется.
— Я вечером позвоню твоей учительнице. У тебя есть номер ее телефона?
— Он есть у мамы. И скажи ей насчет Дня профессии. Что мама не сможет этим заняться.
