Девушка медленно спустилась по ступенькам пожарной лестницы, поправляя швы на чулках. Потом взглянула на свое отражение в пыльном стекле двери, ведущей на кухню. Оттуда на нее смотрели большие заспанные карие глаза. Мысли ее все еще были заняты тем полем в Сицилии, где она в последний момент протянула руку, чтобы взять у матери куклу. Марионетта печально коснулась щеки. Во сне у нее не было шрама.
— Прелестно! — сказал вдруг кто-то. Она подняла голову. У открытого кухонного окна миссис Ли Фанг лущила горох. Без сомнения, замечание относилось к новому платью Марионетты, купленному специально для вечеров в клубе, самому нарядному из всех, которые ей когда-либо доводилось носить. Белое, креп-жоржетовое, в мелкий черный горошек, обтянутый верх на широких бретельках и широкая, падающая волнами, юбка. Платье явилось предметом долгих споров с отцом, считавшим, что приличной молодой женщине нельзя так оголяться. Марионетта благодарно улыбнулась соседке.
— Благодарю вас, миссис Ли Фанг, — крикнула она в ответ. — Правда, хорошенькое? — И, смеясь, покрутилась на одном месте.
Миссис Ли Фанг свесилась из окошка и серьезно покачала головой.
— Не платье, — заметила она. — Вы. Прелестно. — Как обычно, рука Марионетты взлетела к щеке, но миссис Ли Фанг укоризненно погрозила ей пальцем. — Вы, наверное, влюбиться, — продолжила китаянка. — Вы все время улыбаться, когда думать, никто не видеть.
Марионетта почувствовала, что краснеет.
— Да откуда мне взять время, чтобы влюбиться?! — воскликнула девушка, продвигаясь к двери, чтобы поскорее окончить этот допрос. — У меня слишком много работы! — И исчезла в доме, оставив миссис Ли Фанг задумчиво смотреть ей вслед, а стручки гороха так и мелькали в умелых маленьких ручках.
В клубе было ужасно жарко. Казалось, что даже стены потеют. Марионетта вздохнула, ощутив привычную смесь сигаретного дыма и запаха от скопления большого количества людей в тесном помещении. Она вовсе не жаловалась, как раз наоборот, обожала свой маленький клуб. Это было ее королевство, где она принимала решения. Единственная часть жизни, которой, как ей казалось, она могла сама управлять. Остальная жизнь, считала Марионетта, зависела от Моруцци и ее домочадцев. Но даже в созданный ею самой мир проникало тлетворное влияние Моруцци. Направляясь в угол за музыкантами, где был устроен крошечный бар, девушка увидела головореза-«охранника», как обычно пьющего виски у стены подвала, рядом с лестницей. Он кивнул ей без всякого выражения, но Марионетта его проигнорировала. Девушка ненавидела его, но выгнать была бессильна из-за договоренности отца с Барти. Вероятно, ей надо было еще радоваться, что Моруцци не прислали Уолли Уолласа сидеть в углу и пялиться на нее вечер за вечером.
Она засуетилась у великолепного кофейного автомата, недавно приобретенного, чтобы обеспечить кофе длинную очередь молодых парней и девушек, желающих вернуться на место до второго за вечер выступления Марио, которое вот-вот должно было начаться. Ударник уже забирался на стул за барабанами, а гитарист настраивал гитару. Марио болтал с группой девушек, время от времени машинально приглаживая кудри. Марионетта улыбнулась про себя. Он и в самом деле слишком серьезно отнесся к исполнению песен Синатры, девицы скоро в обморок начнут падать перед кафе!
— Ты выглядишь счастливой.
Марионетта вздрогнула и подняла голову. Микки Энджел каким-то образом появился в начале очереди. За последние три недели он ходит в клуб каждую субботу. Его гнев по поводу сотрудничества между Перетти и Моруцци несколько поутих. Или, по крайней мере, решила Марионетта, он уже не взваливает вину за действия отца на плечи дочери. Это были лишь догадки, поскольку все ее разговоры с Микки сводились к нескольким случайным замечаниям о погоде. Она удивилась, заметив, что он разговаривает с ней так же напряженно, как и она с ним.
— Два эспрессо? — Девушка увидела Питера Трэвиса, сидящего за столиком неподалеку от сцены. Он помахал ей рукой, а она в ответ улыбнулась.
— Да, пожалуйста.
Марионетта повернулась, чтобы достать чашки, чувствуя, как Микки следит за ней взглядом.
— Я сказал, ты выглядишь счастливой, — повторил он.
Она потупила глаза, перестав улыбаться. Ненавидела, когда люди видели ее улыбку. Это значит, они замечали, что губы в том углу рта, куда достала бритва, остались неподвижными.
— В самом деле? — спокойно осведомилась она, нажав на рычаг. — Автомат шумно забормотал, и горячий кофе полился в маленькие чашки. — В клубе дела идут хорошо, вот я и счастлива. Что-нибудь еще?
Микки со строгим выражением на лице подвинул к себе чашки.
— Нет. Сколько с меня?
Марионетта закусила губу. Она вела себя слишком резко. Он пришел в клуб, старается быть дружелюбным, а она отпугивает его своей холодностью.
— За счет заведения, — тихо произнесла девушка.
Внезапно осмелев, Микки взглянул на нее.
— Ты не придешь и не посидишь со мной, когда Марио начнет петь? — спросил он. И, заметив ее колебания, поспешно добавил: — Ты ведь знаешь, никто не подходит к стойке, когда Марио поет…
— Кончай болтать! — Молодой человек в галстуке из очереди начал проявлять раздражение. — Вот-вот начнут!
— Я приду через минуту, — крикнула Марионетта Микки под барабанную дробь, означающую, что музыканты сейчас заиграют.
Марио уже пел четвертую песню, балладу, когда ей удалось наконец освободиться и с чашкой кофе в руке проскользнуть в полумраке вдоль стены к столику, где сидел Микки Энджел. До этого она все прибирала и вытирала. Обычно Марионетта занималась уборкой, когда клуб пустел. Она лишь частично призналась себе в причине, по которой изменила заведенный порядок: возможно, сегодня кто-то предложит проводить ее домой по темным улицам Сохо. Ведь Марио придется задержаться, чтобы упаковать все оборудование, и в порядке исключения он сам все здесь закроет…
Марионетта тихонько присела за столик и, пока брат пел, встретилась в полутьме взглядом с Микки, ощутив приятное тепло и надежду. Может быть, здесь, в колеблющемся мерцании свечи, вставленной в бутылку из-под кьянти, вдалеке от безжалостного дневного света, Микки посмотрит на нее и увидит не только шрам.
Песня окончилась, и все бурно захлопали. Популярность Марио росла с каждым днем, и это гарантировало клубу постоянный приток новых посетителей. Марионетта огляделась и заметила группу студентов из художественной школы Святого Мартина. Они о чем-то спорили на лестнице и не обращали внимания на «охранника», недовольно поглядывающего на них из-за стакана виски. Несколько хористок из местного казино заканчивали пить кофе, готовясь отправиться по домам в Кенсингтоне и Бейсуотере. Художница Сюзанна Менлав развалилась на стуле за соседним столиком, наблюдая за происходящим через алкогольную пелену с неизменной сигаретой в зубах. Сидящие напротив американские туристы громко хлопали, а пара матросов вопили в соседнем углу, выражая свой восторг, видимо, не столько пением Марио, сколько сидящими неподалеку хористками. Самое главное — клуб был полон. Возможно, здесь сыграли свою роль фестиваль Британии и открывшаяся ярмарка в районе. Но так или иначе, люди перебрались через реку на южный берег и оказались в Сохо, привлеченные экзотикой ночной жизни.
