Она ступила на крыльцо и спросила все ещё сидящего на дереве Антипа:
– Зайдешь?
Он отрицательно покачал головой и буркнул лишь:
– Поторопись!
Катя метнулась в дом, даже не закрыв за собой дверь. Она стала искать в сундуке пайцзу, которая обычно лежала на самом видном месте и не находила её. Последний раз она просто положила пластинку поверх стопки своей новой одежды, но зачем-то отвлеклась и пайцза исчезла. Наконец она нашлась - по меховому капюшону зимней куртки провалилась в рукав и зацепилась за подкладку.
Девушка лихорадочно схватила свою потерю, нацепила на цепочку, застегнула на шее - теперь не потеряется! И тут же услышала тревожный беличий писк. Она выглянула в окно. Прямо перед крыльцом, сложив руки на груди, стоял... член Ордена честолюбивых историков, огнегривый Леон.
– Выходите, Катенька, встречайте гостя!
Она поняла, что попалась. Слезы разочарования подступили к её глазам: она все испортила. Ей доверили важное дело, потратили на неё столько времени, надеялись... Но он не увидит её слабости! Она стерла с глаз слезы и медленно вышла на крыльцо.
– Ба, да вас и не узнать! Мастерская работа. Вы сами преображались?
Катя кивнула.
– Вы талантливы. Жалко, что не с нами... Кстати, Эраст не согласился со мной. Странно, что именно вы послужили причиной нашей первой с ним ссоры. Он кричал мне, будто я не имею права делать это. Тоже не понимает, что его отец взвалил на плечи ответственность, по сравнению с которой личные мотивы отступают на второй план...
– Но разве ваша деятельность не предполагает как раз личное обогащение?
– Тогда уточним: в том числе и личное. А также сохранение редчайших исторических реликвий... для самых достойных. Для тех, кто сумеет их по-настоящему оценить, а не просто глядеть, как баран на новые ворота...
Во время его проникновенной речи Катя понемногу пришла в себя.
– Вы позволите? - она кивнула на дом.
– Конечно, зачем оставлять здесь то, что не принадлежит времени.
Она коснулась палочкой дома, а когда он превратился в небольшую деревяшку, аккуратно сложила его в ладанку.
– А белку мне можно взять?
– Белку? Какую белку? Ах, ту, что предупреждала вас об опасности? Берите.
Он внимательно посмотрел на Антипа, но, кажется, ничего подозрительного не обнаружил.
– Ручная зверушка, понимаю. В вашем возрасте это объяснимо. Страшновато бродить одной среди чужого жестокого мира... А кого вы собирались соблазнять в таком виде? Какого-нибудь монгола-военачальника? Неужели вы согласились жертвовать собой ради того, чтобы в каком-нибудь захолустном музее появилась очередная неоцененная современниками рукопись? Бедное дитя.
Он посмотрел, как Екатерина усаживает белку в кузовок.
– Такая привязанность к обычной белке! Судя по всему, это существо человеком не было, в нем нет соответствующей массы... Если, конечно, Венуста Худионовна не изобразила что-нибудь этакое, логике не поддающееся... Но я не стану даже вникать. Пусть белка останется белкой. Все-таки, молодые не понимают подлинной власти над человеком мира материального. Живете иллюзиями, придуманными идеалами... Однако, нам пора в путь.
– И куда вы меня повезете? - глухим от волнения голосом спросила Екатерина.
– Как это, куда? - притворно удивился Леон. - Конечно, домой. Разве вы не учитесь в институте? Эдак вы и сессию прогуляете. Я не могу допустить, чтобы в третьем тысячелетии мы не досчитались одной талантливой актрисы... Кстати, вы не могли бы ответить на вопрос, каким образом вам удалось снять блокировку с памяти? Вы ведь сразу меня узнали, не так ли?
– Думаю, её уничтожила Черная Дыра.
– Интересно, какие открытия делаются походя.
– Мы пойдем пешком?
– Поедем верхом. Насколько я знаю, вас приучала к лошадям сама Воронцова? В юности она была фрейлиной императрицы и за свое умение безукоризненно держаться в седле, носила прозвище Амазонка. Сколько среди нас талантливых людей, и как глупо, что мы по разные стороны баррикад... Однако, нам надо торопиться.
Они немного прошли вперед, где их ожидали две оседланные верховые лошади. "Видно, Леон не хочет телепортироваться, - подумалв Катя. - Боится, что я сбегу! Но я и так смогу убежать..."
– Так не убежите, - вслух ответил он; конечно, о защите своих мыслей Катерина опять забыла! Но она все-таки спросила:
– А почему?
– Попробуйте сами отъехать от меня хоть недалеко, - предложил он. - Я не буду мешать.
Катя тронула поводья, но лошадь успела лишь податься в сторону, как её тотчас потянуло обратно.
– Вот видите, на небольших скоростях контролировать человека легко, а начни мы перемещаться в пространстве, только я вас и видел!
– Вы откровенны, - хмыкнула девушка.
– Это потому, что вы в моих руках. Ничего, не расстраивайтесь. Наши кони быстроноги и домчат нас до переправы подобно ветру!
– До переправы?
– До переправы, которую с легкой руки ваших учителей - белых историков мы тоже стали называть Черной Дырой.
Глава двенадцатая
Борьба одна: и там, где по холмам
Под рев звериный плещут водопады,
И здесь, где взор девичий, - но, как там,
Обезоруженному нет пощады.
Николай Гумилев
Антип опять заскребся в кузовке, и Леон его тоже услышал.
– Кажется, ваша белка просится на свободу.
– Для него кузовок, видимо, как для нас темница. Ему куда больше нравится сидеть на моем плече.
– Он? Так это самец? - спросил Леон. - И как же вы его зовете?
– Антип, - ответила Катя, и тут же упрекнула себя за неосторожность: а вдруг черный историк наслышан о домовом Венусты Худионовны?
Защиту от подслушивания она поставила и теперь могла размышлять обо всем, не боясь чужого вторжения в свои мысли. Сейчас она думала о себе. Почему историки - те и другие остановили свой взгляд именно на ней? Что было в Екатерине такого, чего они не смогли бы найти в других девушках?
Назвать её особо умной или сообразительной трудно - попалась она самым глупейшим образом. Недаром Леон все время так снисходительно на неё посматривает. Считает, раз его противники бросают в бой таких неумелых, необстрелянных, значит, совсем плохи их дела?
Кони неслись, как угорелые - отчего-то её конвоир торопился. Катя побоялась, что при такой бешеной скачке Антип свалится с её плеча и привязала его к себе головным покрывалом, свернув наподобие скатки.
Внезапно она почувсивовала боль - уцепившись за прядь волос Антип так сильно потянул её к себе, что она вынуждена была невольно склонить голову к плечу.
