Та удивленно моргнула. Скорее всего, подобные слова она слышала впервые в жизни.
– Мой бывший муж хочет убить меня, – продолжала Мэри-Лу, мысленно попросив прощения у Сэма, который ни разу в жизни не тронул ее пальцем и, наверное, скорее бы умер, чем ударил женщину. – Я ушла от него, потому что он меня избивал, и теперь он нас разыскивает.
Мэри-Лу надеялась, что Уитни не узнает в этой истории сюжет фильма с Дженнифер Лопес, который они пару недель назад смотрели по телеку. Настоящая история была слишком сложной и запутанной, а побои от супруга – это как раз то, что девушка может понять. Кажется, она что-то говорила о том, что у отца Аманды был сокрушительный правый хук.
– Он сумасшедший, – вдохновенно врала Мэри-Лу, и Уитни внимательно слушала, – и говорит, что, если я не хочу принадлежать ему, то не достанусь никому, поэтому я поменяла имя и устроилась к вам на работу. Чтобы спрятаться от него. Он не знает, что мы в Сарасоте. Я оставила фальшивый след, чтобы он думал, что мы уехали на север. Но раньше я жила в Сарасоте, поэтому он может искать меня здесь. Или Криса, который на самом деле, действительно, девочка. Наш единственный шанс – сделать так, чтобы никто нас не видел и чтобы мы могли остаться здесь. Поэтому, пожалуйста, пообещай мне, что никуда не поведешь Криса без моего разрешения.
Уитни немного помолчала.
– А как твое настоящее имя? – спросила она наконец.
– Венди, – соврала Мэри-Лу. – А свою фамилию я тебе не скажу.
Уитни еще немного подумала.
– Я все-таки должна рассказать об этом папе.
– Если расскажешь, – предупредила Мэри-Лу, – он найдет новую няню, которая будет за тобой шпионить и расскажет ему, что по ночам ты бегаешь на свидания с Питером.
В другом конце гаража Аманда кругами ездила вокруг хохочущей Хейли. Господи, как же ей хочется остаться здесь! Ну куда они пойдут?
Еще в самом начале Мэри-Лу обнаружила, что, имея дело с Уитни, всегда полезно первой заканчивать разговор. И первой уходить.
– А кто хочет кушать? – крикнула она, отворачиваясь и направляясь к девочкам.
Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы Уитни ничего не сказала отцу!
– Ну, ладно, я, наверное… – Элиот беспомощно оглянулся на остальных членов экипажа яхты Денниса Матсона, поджидающих его на причале.
– Что? – уточнила Джина Виталиано, откидывая с лица растрепанные ветром волосы. Она не собиралась облегчать задачу этому сукину сыну.
Хотя, если быть честной, надо признать, что Элиот – самый милый и добрый сукин сын на свете.
– Жаль, что у нас ничего не получилось, – сказал он, и это прозвучало вполне искренне. Возможно, он и правда жалел.
– Да, – согласилась Джина, – мне тоже жаль. Я была… – Ну, давай же, Джина, скажи хоть раз правду. Ты ведь его больше никогда не увидишь. – Я была очень разочарована, когда ты ушел.
– Прости. – Его карие глаза были такими темными, что невозможно было понять, где кончается зрачок. Наверное, именно из-за этих глаз он ей и понравился.
У Макса были такие же глаза.
– И что ты дальше будешь делать? – спросил Элиот.
Вообще это глупо, потому что, кроме глаз и темных волос, между Элиотом и Максом Багатом нет ничего общего.
Макс не такой высокий и, хотя он тоже красив, но совсем по-другому. И он гораздо смуглее, потому что его отец был индусом. И старше. Он на пятнадцать лет старше Элиота и на двадцать – старше самой Джины. И Макс возглавляет антитеррористический отдел ФБР. Он один из самых опытных переговорщиков в стране и спас тысячи жизней.
А Элиот работает поваром на яхте у миллионера.
Просто так же, как и Макс, Элиот слушал ее, когда она говорила. По крайней мере, сначала слушал. А потом перестал, ведь ему уже не нравилось то, что она рассказывает. Он не хотел знать ничего больше.
– Буду делать то, что и собиралась, – ответила она, потому что тема была относительно безопасной, и он опять ее слушал. – Уеду из Америки. Деннис просил меня кое-что сделать для него здесь, в Тампе, а потом я должна вступить в джаз-клубе в Сарасоте, ну, я тебе говорила, вместо своего приятеля. Потом слетаю в Нью-Йорк на пару дней, чтобы повидаться с родителями, а потом… Потом полечу в Африку. Я даже билет купила сегодня утром.
У Джины еще оставалась большая часть суммы, полученной в качестве компенсации от авиакомпании, и еще два или три года она могла бы жить, не думая о деньгах и о том, чем будет заниматься дальше.
– Это здорово, – сказал Элиот. – Правда, здорово.
Его приятели на причале начали проявлять нетерпение. Джина улыбнулась:
– Иди, Элиот. Тебя ждут.
– Я буду скучать по тебе, – пообещал он и неловко ее обнял. – Я думаю, ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.
– Да, – засмеялась она, надеясь превратить все в шутку, – я храбрая. Просто суперженщина.
– Я говорю серьезно.
– Да, понимаю. Не надо. Вокруг и так слишком много серьезных людей. А жизнь коротка. Неужели я ничему тебя не научила за эти шесть недель?
Жизнь, и правда, очень коротка. Поэтому, когда в следующий раз они с парнем разденутся, чтобы заняться любовью, она не станет взахлеб рассказывать ему о том, что четыре дня была заложницей в самолете, захваченном террористами из Казбекистана. И ни слова не скажет о том, что они с ней делали…
– Когда я думаю о том, через что тебе пришлось пройти…
– Не так уж все было страшно, – солгала Джина. – Иди.
Она последний раз заглянула в такие же, как у Макса Багата, глаза, и он ушел.
Джина уселась во взятую напрокат машину и поехала в отель, надеясь, что когда-нибудь все-таки найдет то, чего ей так мучительно не хватает.
Или что Макс Багат снова позвонит ей.
5
– Ты уверен, что я ничем не могу тебе помочь? – Ной говорил тихо, чтобы не разбудить Клэр.
– Да, уверен, – устало вздохнул Сэм. – Извини, мне надо бежать.
– Куда? Послушай, Ринго, тебе сейчас надо не бежать, а хоть немного поспать.
– Я позвоню тебе завтра.
– Спасибо, что сообщил, что это была не Мэри-Лу, – сказал Ной.
Повесив трубку, он осторожно вылез из кровати и босиком отправился на кухню. Из-под двери Доры сочился свет и раздавалась негромкая музыка. Неужели он незаметно для себя стал таким старым, что собственный ребенок уже ложился спать позже него?
На самом деле Ной сегодня улегся так рано не из-за возраста или усталости, а из-за Клэр, которая весь вечер делала намеки, типа «я так устала» или «давай ляжем пораньше».
Он схватил под мышку Девина, быстренько умыл ему лицо и почистил зубы, торопливо прочитал главу из книги Лемони Сникета и, установив рекорд скорости, примчался в спальню, только для того чтобы обнаружить, что Клэр уже спит. Выходит, она на самом деле устала. А он еще долго ворочался рядом с ней и соображал, смогут ли они перенести сегодняшний ланч на завтра.
