1
Высокая массивная фигура штурмфюрера СС Хольца показалась в дверном проеме кабинета следователя гестапо Носке, где уже около часа сидел допрашиваемый Гонкин с потухшим окурком сигареты между пальцами.
– Если вы дополните свои сообщения еще чем-нибудь полезным, – сказал по-русски Хольц, – то, может быть, мы вам больше поверим и сможем подойти ближе к делу, интересующему германские власти.
– Да, – бесцветным голосом ответил Гонкин.
Он был все еще под впечатлением страшной пытки одного из арестованных.
– Мне бы хотелось, чтобы вы повторили всю историю с самого начала, – продолжил Хольц. – И, подойдя к столу, всей тяжестью опустился на стул напротив Гонкина.
Допрашиваемый подробно рассказал гестаповцу о том, что работал в системе торговли, как с нетерпением ждал прихода немцев, как начал собирать сведения, которые могли заинтересовать освободителей, как следил за эвакуацией армавирских властей, вывозом документов и материальных ценностей города и с какой радостью он встретил немецкие войска 6 августа, когда они вступили в Армавир.
Хольц благосклонно кивнул и мягко сказал:
– Это очень хорошо, господин Гонкин, очень хорошо. Вот вы сказали: «следил за эвакуацией армавирских властей, документов и материальных ценностей». Нас интересует, каких именно материальных ценностей?
– Я уже говорил господину следователю о банке и о том, что на четвертом этаже бывшего Дома Советов, в секретной части, хранились какие-то мешки, ящики и чемодан. Но в последний день, когда город сильно бомбили, их там уже не оказалось.
– Куда же они девались? – спросил гестаповец.
– Вывезли туда же, в сторону Отрадной – Спокойной… – повертел сигаретный окурок Гонкин.
Хольц протянул раскрытую пачку сигарет и, когда допрашиваемый взял одну и торопливо сунул себе в рот, поднес ему огонек зажигалки.
– Благодарю вас, господин офицер, – с наслаждением затянулся Гонкин.
Штурмфюрер СС некоторое время изучающе смотрел на этого невысокого человека в потертых брюках и несвежей рубашке с закатанными рукавами, на его круглое лицо с мясистым носом, неспокойные глаза. Затем спросил:
– А откуда вам было известно, что там хранились мешки, ящики, чемодан? Ведь комната секретной части?
– Осенью прошлого года я видел, как туда заносили эти ящики и чемодан, а мешки…
– И что в них было? Откуда их привезли? – прищурил глаза Хольц.
– Что в них было, мне неизвестно. А прибыли они из Керченского музея. Это на Украине, господин офицер, – потягивал Гонкин сигарету непривычного вкуса.
– Откуда вам стало известно, что они оттуда?
– Шофер мне сказал, господин офицер, – пожал плечами тот.
– Кто этот шофер? – тут же поинтересовался Хольц.
– Дыкин. Он часто обслуживал торговый отдел горисполкома…
– И что же, все это находилось в той секретной части до тех пор, пока наши войска не подступили к городу?
– Так точно, господин офицер, – утвердительно кивнул Гонкин.
– Ну хорошо, их привезли осенью прошлого года. Но когда мы освободили вас, был уже август сорок второго. Как вам удалось установить, что ящики и чемодан все еще там?
Гонкин засмеялся в ответ:
– Когда стало трудно с продуктами, я как-то намекнул монтеру связи, что начальство хранит дефицитные продукты в спецчасти… Не мешало бы удостовериться… Он отнесся с недоверием, но все же решил посмотреть на эти ящики… Отключил телефонную линию, и его тут же вызвала заведующая для ремонта. Все это он и видел там… Незадолго до вашего прихода…
– Как фамилия этого монтера и где его найти? – тут же спросил Хольц.
– Иванский Петр, а найти его уже невозможно, господин офицер. Он погиб под бомбежкой…
– Что же вы, господин Гонкин, не довели дело до конца? Куда увезли эти ящики и чемодан, вопрос.
– Это моя вина… целиком моя, – грустно улыбнулся тот. – Если бы знать, что это вас так сильно интересует… Естественно бы я…
– Хорошо, – перебил его штурмфюрер. – Можете быть свободным, господин Гонкин, мы подумаем, как вас использовать, – встал Хольц при виде вошедшего шарфюрера Носке.
Гонкин вышел из кабинета.
Хольц закурил и выжидательно смотрел на шарфюрера. Затем спросил, уже по-немецки:
– Вы допросили ее мать? Она что-нибудь сказала?
Носке вытер пот, недовольно поморщился.
– Ее дом над Кубанью. Там одна старуха, мать ее. Как мы ни уговаривали, она твердила одно: «Не знаю».
– Обыск? – сердито спросил Хольц.
– Ничего не дал. Обшарили все. В погребе, на чердаке, в сарае. Пусто. Никаких следов, господин штурмфюрер.
– Фамилия и адрес заведующей секретной частью горисполкома подтвердились?
– Так точно, все правильно. Авдейкина Анна Моисеевна, улица Лермонтова, дом 269, над Кубанью.
– Допрашивайте следующих, Носке, я еду к полковнику, – устало направился к двери Хольц.
Полковник Раут прошелся по кабинету и взглядом, не предвещающим ничего хорошего, окинул сидящего в кресле Бенцера.
