– Вы не пытались предпринять что-нибудь еще? – спросила Мин.
– Мы могли только приглядывать за ним, заходить к нему почаще и пить как можно больше, чтобы ему доставалось меньше алкоголя, – самоотверженно признался Даллас. – Я чуть не потерял голос.
– Да, миледи, – тихо ответил тот. – Боюсь, что да.
– Мак позвонил мне. Вчера ночью до него дозвонился Уилл, он почти бредил. Мак нашел его на улице прячущимся за изгородью в одной пижаме, грязного. Он сказал Маку, что его подкарауливали за дверью квартиры, ему угрожали. Сказал, что ему пришлось бежать из дома, потому что эти люди поджидали его снаружи и хотели убить.
– О господи! – в ужасе вырвалось у Мин. – Он сошел с ума.
– Похоже на то, – сказал Джем. – Чего мы больше всего боялись, то и произошло. Он тронулся. Мак отправил его в реабилитационный центр, чтобы его привели в себя. Он сказал, что выйдет на связь, если появятся новости.
– Значит, я опоздала, – сокрушалась Мин. – Если бы я смогла приехать днем раньше.
– Не упрекай себя, – великодушно сказал Даллас. – Tы не могла знать. Никто из нас не предполагал, что это случится так скоро.
Маленькое совещание вскоре завершилось. Друзьям не хотелось даже допивать вино, и они вылили его в раковину. Джем приготовил Мин чашку чая, а Даллас и Альберт ушли. Не о таком возвращении домой мечтала Мин. А Джем думал, надолго ли она задержится, зная, что Уилла в городе нет.
Глава шестая
Первые лучи солнца осветили сине-зеленые вершины холмов. Воды бухты, окруженной горами, были спокойны и безмятежны, хотя вдалеке в открытом море игриво пенились белые барашки. На островке, где ровные волны ласкали скалы, виднелся одинокий маленький замок. Его связывала с берегом старая дамба, но во время высокого прилива добраться туда можно было только на лодке.
Лишь один из обитателей замка не ведал о его живописных окрестностях. Он даже не мог осмотреться в комнате, в которой лежал. Сейчас его глазам было бы трудно смотреть на что угодно, кроме четырех гладких белых стен.
Он пробудился от глубокого сна, словно всплыл на поверхность со дна моря. Он не знал, сколько времени спал. Может быть, одну ночь, а может быть, и три года. Когда он открыл глаза, его ослепил яркий чистый свет из небольшого окна в верхней части стены. Сначала он увидел только вспышку и сияние.
Откуда-то доносился плеск волн и еле слышный звук голосов хора, напевавших какую-то незнакомую легкую мелодию.
Человек тихо лежал и прислушивался к пению, голоса проникали через окно вместе с ветерком, и наконец он понял: вот это и есть конец. Он умер, и теперь началась загробная жизнь. Как еще можно объяснить хор ангелов, белый свет, чувство полной расслабленности и умиротворения, охватившее все тело? Вообще-то он совсем не чувствовал своего тела. Хотя его можно видеть, оно стало невесомым и свободным, а боль и страдание куда-то испарились.
Человек вспоминал последние моменты пребывания на земле. Картина была странная – темная ужасная ночь, боль и жуткий страх. Он слышал голос, угрожавший по телефону, видел, как карабкается по стене, свет фар автомобиля, приехавшего за ним. После этого – пустота. Тот, кто вышел из машины, должно быть, и убил его, поскольку, как ни старался, он не мог припомнить ничего больше с того мгновения до пробуждения в этой постели в чистой белой комнате.
Он поразмышлял о смерти несколько минут и нашел саму мысль о ней удивительно расслабляющей. Единственная причина бояться ее, подумал он, – это агония, сопровождающая медленную смерть, или жестокость быстрого конца. Как бы то ни было, он, похоже, перешел из одного состояния в другое без мучений, несмотря на то что какое-то непонятное насилие над ним все же было совершено. Он гадал, оплакивает ли его кто-нибудь на земле. Представлял собственные похороны – родственников, плачущих родителей, девушку с длинными черными волосами, В печали присевшую у его могилы с белой розой в руке, и эта душераздирающая сцена тронула его до слез.
Дверь комнаты отворилась, и вошли двое, одетые в белое, – очевидно, ангелы. Один из них осторожно вытер ему слезы мягким платком. Как серафим серафиму, лежащий в постели блаженно улыбнулся своему брату ангелу.
– Мы два дня беспокоились за ваше состояние, – сообщил ангел. – Но сейчас вы выглядите намного лучше. – Это звучало как-то странно в устах эфемерного существа. – К нам давно уже никто не поступал в таком тяжелом состоянии. Но вы попали, вернее, вас доставили туда, куда следовало.
Второй ангел промолвил:
– Вы в полной безопасности. Не беспокойтесь, брат. Мы вам поможем.
Потустороннее умиротворение вдруг стало покидать больного. Ему пришло в голову, что, вероятно, он не на небесах, а совсем напротив – на земле. То была весьма неутешительная перспектива. Если он не на том свете, тогда где, черт возьми?
– Вы хотите сказать, что я не умер? – осведомился он.
– Братец, вы в некотором роде умерли. Ваша жизнь во внешнем мире завершена. Но ваша жизнь в Берриморе только началась. С сегодняшнего дня вы получаете второе рождение в нашей общине. Добро пожаловать в жизнь, брат!
Затем два так называемых ангела спели маленькую песнь. Завершив пение, они с умилением взглянули на больного, словно он и правда был новорожденный, а они – его счастливые родители.
– Теперь, – сказал первый, – после многочасового сна вам, должно быть, хочется есть. – Он указал на миску с овсянкой и стакан с водой. – Когда вы отдохнете как следует, мы пригласим вас в главный зал, где остальные члены общины будут рады приветствовать вас. Там вы будете приняты в новом качестве как брат Берримора. Мы отпразднуем окончание вашей прошлой жизни и ваш переход к новой.
Тот, к кому они обращались, не знал, как отнестись к этой информации. Он был готов принять физическую смерть как нечто необратимое и, в конце концов, неизбежное, а это новое пристанище – как место, где души ожидают окончательного упокоения. Однако ему отнюдь не стало легче от осознания того факта, что он все еще жив, но каким-то непостижимым образом оказался в столь странном и незнакомом окружении, где его собираются счесть за своего. Как он сюда попал? И где это? Кто эти люди? И почему последнее, что он помнит, – это только свет двух фар на темной сырой улице?
Один из «ангелов» приподнял больного на постели и стал кормить овсянкой с ложечки. К его великому удивлению, он оказался довольно голоден и с жадностью глотал кашу. Вода, которой он ее запивал, была самым приятным напитком, какой он когда-либо пробовал. Когда миска и стакан опустели, «ангелы «стащили его с постели, один из них, поддерживая его за плечи, стянул с него белую рубашку, в которую, как оказалось, он был одет, и заменил ее на свежую.
Человек попробовал встать, но он был слишком слаб и не мог держаться на ногах без посторонней помощи. О побеге не могло быть и речи. Он слышал, что единственный способ поведения с сумасшедшими, кем, как он начинал подозревать, были эти люди, – это во всем потакать им. И он решил смириться, хотя, откровенно говоря, у него и не было другого выхода. Он снова лег в постель.
