— Сократ?
— Он самый ценный цветок в саду, встреча с ним высшая ступень для того, кто слушает розы. Он говорит только стихами. Мэри не познакомилась с ним, когда была здесь, потому что еще не была готова к этому. Но все розы в саду живут ожиданием встречи Мэри и Сократа.
У Дианы было такое чувство, будто она попала в какую-то легенду или миф. У нее все так перемешалось в голове, реальное так переплелось с нереальным, что она уже не знала, чему верить и что чувствовать. Но хотя бы слало ясно, кто такой Сократ, упомянутый в письме Мэри.
Она невольно огляделась, чтобы увидеть розу, которая выделялась бы среди остальных, но все цветы были восхитительны и в этом смысле не отличались один от другого.
— А можно увидеть Сократа?
— Если хочешь, то пожалуйста. Собственно, это и был мой сюрприз.
Они прошли в самый конец сада, оставив позади бесчисленные кусты роз. Госпожа Зейнеп остановилась у пустого клочка земли диаметром не больше полуметра.
— Вот мы и пришли, — сказала она.
Весь сад был усеян розовыми кустами, кроме этого участка земли. Госпожа Зейнеп неподвижно застыла, а Диана молча ожидала, что будет дальше. Однако пауза затянулась, и Диана не выдержала:
— Почему мы стоим здесь? Я думала, мы идем к Сократу.
— Мы стоим перед ним. Он прямо перед тобой во всей своей красе.
— Вы шутите? Признайтесь, что шутите.
Госпожа Зейнеп вытянула руку, словно охватив ладонью невидимый бутон розы.
— Ты только посмотри, как он красив, — сказала она, но тут же с сожалением покачала головой и вздохнула. — Извини, Диана. Мне не следовало говорить о том, чего ты не можешь видеть.
Диана изумленно уставилась на нее, и госпожа Зейнеп спросила:
— Ты ведь не веришь, что Сократ находится прямо перед тобой, верно?
— Для меня это чересчур.
— В таком случае позволь спросить, почему за все эти годы тебя сумели убедить, что нельзя слышать голоса роз. а я сейчас и на секунду не могу убедить тебя в том, что ты видишь розу?
Не дожидаясь ответа, она кивнула на пустой клочок земли.
— Неделю назад Сократ был здесь. Но я хочу подарить его Мэри, поэтому пока отослала его одному другу, чтобы тот подготовил его к отъезду.
— Слава богу, — выдохнула Диана. — Хорошо, что вы это объяснили, а то я уже подумывала, не сбежать ли отсюда.
— Извини, Диана. Как видишь, дорогая, нет такого понятия как невинная ложь… Ложь она и есть ложь. Но если маленькая ложь помогает нам распознать большую, как. например, ту, что нельзя слышать голоса роз, то ее можно простить. Однако я все равно должна извиниться перед тобой, дорогая, в надежде, что ты простишь меня, принимая во внимание мои мотивы.
— Само собой. — улыбнулась Диана.
Они подошли к выходу.
— Давай завтра начнем попозже, скажем в 15:31. — сказала госпожа Зейнеп. — Но будь готова утром, где-то в половине девятого, отправится на прогулку. Я зайду за тобой, и мы прокатимся по Босфору. Что скажешь?
— Это было бы чудесно.
33После потрясающей поездки по Босфору Диана в своей комнате пыталась отдохнуть перед уроком, но впечатлений было слишком много.
Госпожа Зейнеп повезла ее в местечко на берегу под названием Ортакёй. Позавтракав в маленьком ресторанчике, они поднялись на борт частной яхты и отплыли от причала, над которым возвышались резные камни мечети.
По спокойным синим водам Босфора они проплыли вдоль европейского побережья до крепости Рамла. Потом яхта повернула к азиатскому побережью и прошла вдоль него до Мраморного моря. Пообедали они на небольшом островке, где возвышалась Девичья башня, лишь недавно открытая для широкой публики. До этого веками вход в нее был запретен.
Диана собиралась ограничиться кебабом, но не устояла перед чередой дивных блюд оттоманской кухни, поданных на стол.
Госпожа Зейнеп категорически запретила все разговоры о розах до урока, но зато они много смеялись и даже устроили нечто вроде мини-чемпионата по шуткам и анекдотам.
Диана подумала, что госпожа Зейнеп сделала все, чтобы этот день запомнился ей навсегда. Она была так мила и сердечна, что Диана начала опасаться, не принимают ли ее опять за Мэри.
Спускаясь вниз па урок, Диана размышляла, будет ли сейчас госпожа Зейнеп такой же веселой и обаятельной, какой казалась целый день, или снова примет серьезно-торжественный вид, необходимый для «искусства слушать голоса роз».
Точно в назначенное время госпожа Зейнеп сказала:
— Идем сразу в сад, дорогая. Не будем терять время.
Диана последовала но дорожке за быстро шагающей госпожой Зейнеп. Когда они оказались в центре сада, Диана вдруг увидела большую розу, которую не замечала раньше. В нее были высажены две отдельные розы, которые переплелись между собой: одна красная, а другая белая. Красная роза стояла прямо, а белая склонила цветок к земле. Розы так тесно переплелись стеблями между собой, что их можно было принять за один куст с двумя разноцветными бутонами.
— Это Сократ? — спросила Диана.
— Нет. Имя написано на вазе.
Диана склонилась и прочитала надпись мелкими буквами: «Эфес».
— Эфес? Древний город?
— Верно. В окрестностях Мелькука, на западе Турции.
— И вазу прислали оттуда? Здесь только две розы… Вы собираетесь посадить их здесь?
— Да. ваза прибыла из Эфеса. Мы сначала держали се внутри, но вчера вечером вынесли сюда. А высадим ли мы Розу Эфеса здесь или нет, зависит только от этих двух роз. У них три дня на размышление. Их или высадят здесь, или отправят обратно в Эфес; все зависит от испытания, через которое они пройдут.
Уже не удивляясь словам госпожи Зейнеп, Диана спросила:
— Что за испытание? — Словно сам факт, что розы проходят испытание перед тем. как их высаживают, был самой естественной вещью на свете.
— Одним из самых важных качеств роз в этом саду является умение жить в гармонии с остальными, невзирая на различия в цвете, размере и происхождении. Их жизнь здесь свободна от зависти, ссор и тщеславия. Поэтом)', когда мы высаживаем в саду новую розу, то должны быть очень разборчивы. Розы влияют друг на друга и через какое-то время перенимают все у окружающих роз. У нас сеть замечательная пословица по этому поводу. «Виноградины спеют, когда любуются друг другом». Поэтому, прежде чем высадить розу, мы должны проверить, не окажет ли она негативное влияние на другие розы. Кроме того, случай с Розой Эфеса особый. Он стал таким, потому что в вазу высадили две розы с абсолютно противоположными характерами. Со временем их корни срослись так. что нет возможности их разделить. Их особенность в том, что они постоянно находятся в конфликте. Потому для нас важно, чтобы они доказали, что могут быть одной розой. — Бросив задумчивый взгляд на Розу Эфеса, госпожа Зейнеп продолжила: — Но боюсь, это будет нелегко. Несмотря на то что они из одной местности и выросли на одной и той же земле, каждая по- разному смотрит на себя. Красная роза вначале росла в храме Артемиды в Эфесе, а белая — в церкви Богоматери, тоже в Эфесе. Красная роза убеждена, что она Артемида, богиня охоты. и поэтому наотрез отказывается отзываться на другое имя. У белой розы нет комплексов на этот счет, и мы зовем ее Мириам.
