Эта девушка создана для него, и он во что бы то ни стало должен был ее добиться.
"Никто не верит в любовь с первого взгляда, пока сам не влюбится", — думал Паскаль, любуясь тонким профилем Мазарин, ее подбородком, шеей... И ступнями.
Оба молчали, но слова уже теснились у них на губах, стремясь на волю. Первой не выдержала Мазарин.
— Холодно... — проговорила она. — Я замерзла.
Паскаль снял пальто и набросил на плечи девушке.
Поколебавшись, он обнял Мазарин. У нее не было сил вырываться.
— В каждом слове, которое мы произносим, заключена жизнь или смерть. Ты никогда об этом не задумывался? — спросила Мазарин.
— Нет, но ты права... — Паскаль мучительно подыскивал подходящее слово. — Огонь. Тебя согреет слово огонь?
Мазарин сосредоточилась, вообразила пылающий огонь и радостно кивнула. Они принялись играть и слова и перенеслись из зимнего Парижа в придуманный мир. Самые простые слова, например "стрекоза" или "лепесток", превращались в объемные образы, ласкали, словно кисть, щекотали, как перышко, приобретали вкус вина или меда... Совершив удивительное путешествие, молодые люди вернулись к сумрачному Пон-о-Дубль в нескольких шагах от дома Мазарин.
— Чем ты занимаешься, Паскаль?
— Слушаю.
— Кого?
— Людей.
— Не пугай меня. Ты что, священник? Только не говори, что посвятил себя спасению заблудших душ и специально разыскал меня, чтобы освободить от грехов. Это у тебя такая миссия? Признавайся...
— Нет.
— Так кто же ты?
— Знаешь, я надеюсь, что моя сущность не ограничивается профессией.
— Ладно, можешь не отвечать. Я сама угадаю.
Паскаль решил, что запираться бессмысленно.
— Я психиатр.
— Значит, ты живешь среди сумасшедших. — Мазарин скорчила забавную рожицу. — Тогда ты и сам немного сумасшедший.
— Все мы немного сумасшедшие, Мазарин. Таков закон жизни.
— Давай не будем говорить о жизни.
— Хорошо, не будем...
Мазарин была совсем близко. Паскаль чувствовал жар, исходящий от ее тела. Он не стал противиться притяжению. Девушка позволила себя обнять и доверчиво уткнулась в его надежное плечо. Со стороны Мазарин и Паскаль напоминали давних, преданных любовников на неспешной ночной прогулке. Они тянулись друг к другу, стараясь освободиться от пут безнадежного одиночества.
К счастью, Паскаль не подозревал о том, что в душе Мазарин есть место только для Кадиса.
Сейчас он со своей законной супругой, должно быть, веселился на рождественской вечеринке, среди элегантных гостей и рек шампанского, в каком-нибудь роскошном месте, о котором она не могла даже мечтать. Думая о Кадисе, Мазарин все теснее прижималась к Паскалю.
На площади перед Нотр-Дам в окружении картонных коробок и пустых бутылок мирно спал пьяный клошар. Не дожидаясь, пока Паскаль проявит инициативу, Мазарин впилась в его губы долгим, страстным, и нежным поцелуем. В отличие от ее наставника он не стал отстраняться.
30
Мутноглазый пребывал в отчаянии. Слежка за Мазарин не приносила ничего, кроме нервотрепки. Девушка так и не совершила ни одного таинственного поступка, не встретилась ни с кем, хотя бы отдаленно похожим на Арс Амантис. Вся ее жизнь оказалась сплошной рутиной. Судя по всему, Мазарин была обыкновенной одинокой девчонкой, мятежницей по натуре, предпочитавшей сверстникам мужчин постарше. Ее выходки заставляли Мутноглазого, опрометчиво объявившего свою подопечную чуть ли не новой святой, краснеть от стыда. Взять хотя бы тот случай у Триумфальной арки. Женщина такого сорта не могла иметь никакого отношения к ордену. Одно дело вызывать восхищение и дарить любовь, и совсем другое — валяться голой в снегу.
Теперь не оставалось почти никаких сомнений, что медальон по ошибке попал к человеку недостойному. Мутноглазый не знал, что делать: открыться девушке и попытаться убедить ее отдать медальон по-хорошему или попросту выкрасть реликвию и постараться забыть об этой истории.
Первый вариант совершенно точно не годился: Мутноглазый отлично знал, что его внешность вызывает у женщин отвращение, в лучшем случае — жалость.
Несколько месяцев назад он тайком проник в зеленый дом, но не обнаружил в нем ничего подозрительного. Можно было бы с уверенностью сказать, что Мазарин никак не связана с орденом, если бы не явственно исходившая от нее таинственная сила. Если верить легендам, Святая обладала таким же даром.
Мазарин давно не виделась с Аркадиусом и наконец решила пригласить его позавтракать в "Ла-Фритери". Старик, как и обещал, принес с собой старинный окситанский манускрипт с крошечной иллюстрацией, на которой можно было разглядеть знак, выбитый на медальоне.
Мутноглазый, расположившийся за соседним столиком с чашкой кофе и свежим номером "Фигаро", внимательно прислушивался к их беседе.
— Послушай, дочка. — Антиквар был очень серьезен. — Ты должна представлять себе истинную ценность вещи, которую носишь на груди. Я тут покопался в книгах и кое-что нашел...
ОКСИТАНИЯ, 8 ЯНВАРЯ 1244 ГОДА
На склоне горы Пог
— Нет!.. Нееет!
Прелестная хрупкая девушка босиком бежала по присыпанной снегом колючей траве, пытаясь спастись от алчных рук и мерзкого дыхания похотливого монаха.
— Пощадите... сжальтесь... — молила несчастная.
Преследователь настиг ее, схватил, грубо швырнул в снег.
— Прошу вас... — рыдала девушка. — Прошу вас...
Но монах с болезненным сладострастием уже рвал на ней одежду, а его подоспевшие сообщники сгрудились вокруг, словно голодная стая, и ждали своей очереди.
Крики бедной жертвы сливались с протяжными стонами раненого ребенка, но на их зов никто не шел. Над долиной витал запах смерти.
Когда монах натешился, яростно вонзая свой посох между раскинутых ног девушки, пришел черед остальных.
— Ведьма!..
Они терзали ее...
— Демонов выродок!..
Оскверняли...
— Дщерь Люцифера!
Унижали...
Девушка билась в руках своих мучителей, залитая их спермой, слюной и едким потом. Насильники рвали ее плоть зубами, будто дикие звери.
Монах зажимал рот своей жертвы ладонью, заглушая ее стоны и не давая дышать. Вскоре девушка затихла, ее руки бессильно вытянулись, лицо побелело.
