Искренне ваша,
Дотти Дэвис.
Письмо Отам прочитала с большим удовольствием. До сих пор она понятия не имела, с какой стати Дотти Дэвис попала в ее список.
Конец марта и весь апрель Стелла по совету Отам молилась о том, чтобы действие ее заговора прекратилось. Она была терпелива, старалась сохранить мысли в чистоте, чтобы не прерывалась ее связь с землей, даже когда ничего не получалось. Она стала раньше вставать и молилась перед работой, очищала ум и медитировала во время ланча и перед сном, пытаясь сердцем и всем нутром нащупать пульс земли. Но все впустую.
Сдаваться Стелла упрямо отказывалась, всякий раз говоря себе, что у нее есть лучик надежды. Неспособность порождать энергию, несущую исцеление, означала одно: приходилось пользоваться гомеопатией, которой ее обучила бабушка Перл. Стелла обожала напоминать себе о домашних средствах. Ее колонка в газете стала даже разнообразней и интересней: Стелла начала следить за публикациями иногородних журналистов, работающих в области гомеопатии, и это расширяло ее кругозор. Она сбросила вес, похудела и теперь выглядела как раз так, как ей всегда хотелось. Но все это не стоило потери ее уникального дара. Каждый день приходилось бороться с собственной раздражительностью и нетерпимостью, с молнией, занозой засевшей в организме, чтобы не дать ей уничтожить неповторимую индивидуальность. А это было не так-то просто.
Во время молитвы Стелла старалась вспомнить о своей истинной натуре — натуре человека, желающего служить людям и обществу, лечить недуги. Она усердно продолжала это делать, но теперь получалось не так естественно, как прежде. Она молилась, стараясь отключить свой мозг, и ежевечерне пила смесь настоя из трав и клонопина, чтобы спать шесть-семь часов в сутки, не более. Когда становилось совсем плохо, с травяного чая Стелла переходила на вино, марихуану, а порой принимала и то и другое вместе. Подолгу бродила она в одиночестве по своему небольшому домику, пытаясь выплеснуть буйную энергию, которая скапливалась в ее организме.
Но, увы, все ее ухищрения не приводили ни к чему, и мысль о том, что не получается найти верное средство, сводила ее с ума, порой ей становилось так страшно, что недалеко было до сердечного приступа. Она уже не сомневалась, что долго так не выдержит. Но как, как уничтожить результаты своего легкомысленного поступка? Как вернуться в прежнее состояние?
И вдруг однажды в конце апреля, вечером, когда Стелла тихо молилась на кухне, ответ пришел сам собой. Он потряс все ее существо, как… ну да, прямо как удар молнии. Да, молния — поразительный и опасный своей мощью феномен. Но что-то же способно поглотить молнию, уничтожить ее силу? Земля. Земля легко притягивает к себе и гасит молнию без остатка. Ответ столь прост и очевиден, но как много времени пришлось потратить на его поиски!
Стелла вышла в сад, почти не соображая, что делает, открыла кран и из садового шланга пустила струю воды туда, где в свое время очертила магический круг, куда вызывала молнию. Сколько она там простояла, Стелла не помнила, но за это время плотно слежавшаяся земля успела превратиться в густую грязь. Стелла шагнула прямо в нее, наклонилась и зачерпнула почву, чувствуя, как жирная масса скользит между пальцев. И тогда, не обращая внимания на свежий апрельский воздух и не думая о том, что кто-то может увидеть ее небольшое кругленькое тело, Стелла разделась донага.
Она упорядочила дыхание, успокаивая себя, что, если и на этот раз ничего не выйдет, она попробует снова, хотя понимала, что это неправда. Носком прочертила по грязи круг и встала в центре, чтобы призвать первичные природные стихии. Но в отличие от прошлого раза она не смогла заставить их повиноваться ей. Зато чувствовала, как энергия струится по ее жилам, омывает ее существо, будоражит ум. Стеллу это сбивало с толку, но вмешиваться она не стала. Надо было прекратить борьбу с собой, изгнать из себя все мысли, все желания, все страхи.
Вдруг некая неведомая сила швырнула ее на колени. Не сознавая, что делает, Стелла зачерпнула пригоршню грязи и, закрыв глаза, затолкала ее в рот. Почувствовав вкус железа, она содрогнулась. Ей и в голову не приходило, что она станет есть землю, но, к собственному изумлению, не могла остановиться. Это нужно было, чтобы сосредоточиться и думать только о стихии земли, чтобы всем существом отдаться величайшей целительнице — матери-земле — и с ее помощью возродиться вновь. Она просила, она умоляла, она взывала о помощи, покрывая все тело грязью, валяясь в ней, втирая ее в волосы. Она не забывала и глотать ее, а потом, вспомнив, что говорила Отам, стала молиться неведомо кому, в пространство, молиться о том, чтобы дар ее вернулся к ней обратно.
Неизвестно, сколько это длилось, минут пять, а может, и тридцать пять. Внутри круга время шло иначе, и снова Стелла положилась на интуицию, которая подсказала, когда пора остановиться. Все тело ее гудело. Стелла медленно, тяжело встала на колени и вдруг живот ей скрутило, тошнота подкатила к горлу, и ее вырвало. Смотреть, что из нее вышло, ей очень не хотелось, но надо было. А там в массе рвоты сверкали на солнце какие-то золотистые искорки. Стелла догадалась, что это такое. От чувства благодарности у нее даже в голове помутилось. Она стерла магический круг, кое-как проковыляла в дальний угол двора, где росла гигантская ель, и свернулась под ней клубочком, как младенец в животе у матери.
Шло время. Она все лежала без движения, и ей снились лишь какие-то черные, коричневые и фиолетовые пятна. Наконец Стелла открыла глаза. Кажется, она потеряла сознание и теперь лежит под елкой, среди ее корней, уткнувшись лицом в землю.
Очнувшись, она прежде всего ощутила страшную усталость и душевное опустошение, но тут же поняла, что просто очень хочется есть, а это добрый знак. Все тело ее было покрыто довольно-таки крепким панцирем успевшей подсохнуть грязи. Она встала и отправилась в дом принимать душ. Стоя под приятно щекочущими теплыми струями, Стелла старалась ни о чем не думать, только глядела на стекающую по ногам грязь, которая, образуя красновато-коричневый водоворот, исчезала в отверстии стока.
Отмывшись, Стелла завернулась в полотенце, прошла в спальню, встала перед большим, в полный рост, зеркалом и стала внимательно себя разглядывать. Волосы влажной слипшейся паклей спадали по обеим сторонам лица, к которому — это сразу бросалось в глаза — вернулось прежнее выражение доброты и мягкости. Она ощущала совершенный покой — так странно после этих нескольких недель, когда она постоянно на себя злилась. Ну стоило ли так презирать и себя, и свою жизнь? И за что? Стелла прижала руки к груди, словно хотела попросить за это неведомо у кого прощение, ведь вся ее жизнь, все поступки вели как раз к этой минуте. Все было правильно. Вот он, момент истины, и она находится там, где ей и надлежит быть.
Она поняла, что дар ее снова с ней: под кожей легко покалывало, возникло желание вытянуть вперед руки и сцепить их вместе. Значит, она одержала победу: молния покинула ее, а вместе с ней исчезло и чувство собственной неполноценности. Зато появилась способность видеть свое прошлое в новом свете, иначе оценивать свое страдание и сознавать, что жизнь подарила ей намного больше, чем можно было мечтать. И в какую-то долю секунды на нее обрушилось ощущение настоящего счастья. Но потом это чувство упорхнуло — наверное, туда, где в просторах мироздания, в звездном пространстве живут все другие мгновения счастья, где нет места несовершенству.
