— Там было что-то про «вглубь за мечтой».
— Это были любимые стихи отца, — сказала она.
— Я потом нашел их в библиотеке.
После паузы он прочел:
верь своему сердцу
даже если море загорится
(и живи любовью
даже если звезды повернут вспять).[3]
— «И живи любовью, даже если звезды повернут вспять», — негромко повторила Тесс.
— Отличные стихи, — сказал Чарли, — но я, честно говоря, не до конца понимаю, что они означают.
— Я тоже.
Лицо Тесс смягчилось, глаза заиграли, губы изогнулись в лукавой улыбке. Она откинулась на спину и рассмеялась. Ее смех разнесся по окрестным холмам, и Чарли понял, что уже сто лет не слышал столь прекрасного звука.
Потом она перевернулась, посмотрела ему прямо в глаза и спросила:
— Ну скажи мне, Чарли Сент-Клауд. Что такой парень, как ты, делает здесь, на кладбище?
По всему выходило, что она встретила наконец парня что надо, и — чего и следовало ожидать — случилось это буквально за неделю до того, как ей предстояло покинуть родной город. В общем, все как всегда. Обычно в личной жизни у Тесс происходило одно из двух: либо она бывала одна-одинешенька, либо парни, которые ей нравились, оказывались лишним балластом. Тесс всегда хотела жить любовью, но в этом отношении звезды явно не благоволили ей, и романтики в ее судьбе, прямо скажем, было не слишком много. Во всем, что касалось сердечных дел, ей, как правило, не везло. Именно полоса неудач на личном фронте и стала одной из причин, побудивших ее уплыть отсюда за тридевять земель. Море, паруса, одиночное плавание — все это было ей понятно и служило опорой в жизни. А встречи и отношения с мужчинами лишь выбивали из колеи. Как-то так вышло, что укрощать ветер ей было сподручнее, чем приручать диких, необузданных мужчин.
И вот теперь — надо же такому случиться — она лежит на траве и ей, кажется… похоже… ну, вроде того… нравится этот парень. Странно. Она прожила в этом городе всю жизнь и вплоть до сегодняшнего дня никогда не замечала Чарли. Конечно, иногда она видела его то тут, то там, в этой синей униформе, но сам он казался довольно застенчивым, сторонился знакомств и предпочитал выбирать самые темные и пустые углы в местных барах и ресторанах. Хотя во время учебы в школе любой и каждый знал ребят Сент-Клауд. Они считались, пожалуй, самыми многообещающими во всем округе Эссекс, и это продолжалось до тех пор, пока старший не угробил младшего в автокатастрофе на мосту Генерала Эдвардса. То был несчастный случай, настоящая трагедия, и люди говорили, что Чарли от нее так до конца и не оправился.
Но вот он сидит рядом с ней, и кажется, с ним все в полном порядке. Да, конечно, он работает на кладбище, и это немножко необычно, но сам он веселый, остроумный, добродушный, да и внешне очень даже ничего — знаете, в таком простом, грубоватом стиле. У него крепкие, сильные руки и плечи, и он явно много работал сегодня с утра. Рубашка на нем влажная от пота, руки слегка запачканы землей, в волосах застряли травинки, но строки из Каммингса, черт возьми, шпарит наизусть. Была в нем какая-то мягкость и доброта. А еще Тесс нравилось, как он смотрит на нее.
— Ну, Чарли? — спросила она. — Хватит на меня пялиться, отвечай на вопрос.
Он моргнул:
— Какой вопрос?
— Что ты здесь делаешь? Почему работаешь на кладбище?
— А почему бы и нет? Гораздо лучше, чем сидеть в офисе. Я целый день на свежем воздухе, плюс я сам себе начальник и распоряжаюсь довольно большим хозяйством. Быть боссом — это занятно, разве ты не знаешь?
Он сорвал травинку, положил между ладонями и подул в узкую щель между ними. Раздался негромкий, но пронзительный и довольно странный свист, и внезапно деревья вокруг словно ожили — со всех сторон послышался птичий щебет. Нет, это уже слишком. Этот парень просто какой-то добрый волшебник на кладбище. Ему, видите ли, даже птицы подпевают.
Тесс сорвала несколько травинок и поднесла к лицу.
— Люблю этот запах.
— Я тоже.
— Его можно было бы разливать по бутылочкам и продавать.
— Для этого только нужно немножко гексанола, метанола, бутанона и…
— О’кей. Ты разговариваешь с птицами. Ты разбираешься в химическом составе трав. А ты вообще настоящий?
Чарли рассмеялся:
— Конечно. Такой же настоящий, как и ты.
Тесс рассматривала ямочку на его щеке, завиток волос, спустившийся почти к глазам, маленький шрам на голове. Нет, действительно, он настоящий. И все же в нем было что-то необычное, и ей было как-то не по себе, что он работает именно здесь — можно сказать, в преддверии загробного мира.
— А как же все эти мертвецы? Тебе не страшно?
— А что их бояться?
— Тебе совсем не страшно приходить и работать здесь каждый день?
Чарли опять рассмеялся:
— Нисколечко не страшно. Больницы и дома престарелых имеют дело со смертью. И похоронные конторы тоже. Но здесь — дело другое. Это же парк. Когда люди сюда попадают, они уже в гробах или урнах, а мы к ним никогда и не прикасаемся.
Тесс стащила резинку, стягивающую волосы, и они упали ей на плечи. Голова все еще болела, усталость и бессонная ночь давали о себе знать, но сейчас она чувствовала себя гораздо лучше — более спокойно и расслабленно. Ей нравился густой, низкий тембр голоса Чарли. Ей хотелось узнать о нем побольше, и она продолжала:
— А как же твой брат?
— Мой брат? Что ты имеешь в виду?
Внешне это было незаметно, но Тесс почувствовала, как он словно чуть отшатнулся, отодвинулся от нее.
— Он ведь похоронен здесь, правда? И поэтому ты тоже здесь?
Чарли пожал плечами.
— Это моя работа, — сказал он. — Счета оплачивать денег хватает, и уж это всяко лучше, чем сидеть в конторе или продавать страховки: понимаешь, что я хочу сказать?
Тесс посмотрела ему в глаза. Она понимала, что его ответ притворный. Это была не просто работа. Он был здесь не для того, чтобы иметь возможность оплачивать счета.
— Послушай, — сказал Чарли, — пора возвращаться к работе. Было очень приятно поболтать с тобой.
— Извини, что я полезла не в свое дело. Прости — слишком длинный язык.
— Твой язык тут ни при чем, поверь мне, — сказал Чарли. — Может, мы еще когда-нибудь поговорим с тобой.
Тесс встала и посмотрела на Чарли. Он был ростом, пожалуй, больше шести футов. Ей захотелось вытереть ему пот со лба и стряхнуть травинки с его плеч. Но бесстрашная мореплавательница вдруг растерялась и не знала, как вести себя дальше.
— Договорились, — сказала она. — Как-нибудь в другой раз.
