— К вам дело…
— Говори, осел, тебя еще не хватало… Что за дело?!
Абсхарон, почти нависая над ним, прошептал:
— У нас есть секретарша для господина… Хорошая девушка… Простите, но в вашем подавленном состоянии, эта секретарша, она прогонит дурные мысли…
Бей насторожился и внимательно, вникая в дело, посмотрел на Абсхарона так, будто тот открыл ему банковский код или сообщил секретный пароль, и поспешил с ответом:
— А что? Посмотрю ее…
Абсхарон успокоился и, чтобы немного помучить своего господина соблазном, медленно переспросил:
— Значит, господин, вы хотите ее посмотреть?
Бей быстро кивнул головой и, скрывая волнение, притворился, что всматривается в улицу… Как фокусник, в конце концов, раскрывающий свои секреты, Абсхарон развернулся и ушел, постукивая костылем. Он отсутствовал минут десять, потом привел ее. Тот момент, когда он впервые увидел ее, Заки не забудет никогда. На ней было облегающее белое платье в крупных зеленых цветах, повторяющее очертания ее тела, а короткие рукава обнажали мягкие, полные руки. Абсхарон притянул ее за локоть и сказал:
— Барышня Бусейна ас-Сайед… Ее покойный отец был хорошим человеком, жил по соседству с нами на крыше, милость Аллаха ему, для меня и Маляка он был больше, чем брат.
Бусейна сделала нерешительный кокетливый шажок и улыбнулась. Ее лицо засияло, и она покорила Заки словами:
— Доброе утро, господин бей!
* * *
Давно знакомые с Тахой аль-Шазли теперь с трудом могли его узнать, он резко преобразился, его как подменили. И дело не в мусульманской одежде, на которую он сменил свой европейский костюм, и не в бороде, благодаря которой он выглядел грозным и солидным, старше своих лет, и не в том крохотном уголке, который он устроил себе рядом с лифтом у входа в здание, где сменялся во время призыва на молитву с бородатым братом, студентом-иженером, живущим на пятом этаже… Это все внешние перемены — что же касается его внутреннего мира, то он обрел новый, сильный и независимый дух. Он стал по-другому ходить, сидеть и разговаривать с соседями по дому. Он навсегда распрощался с самоуничижением, страхом, перестал заискивать перед ними. Сейчас он уверенно смотрел им в лицо, его совершенно не заботила их реакция, он уже не терпел ни малейших придирок или оскорблений с их стороны. Его не волновали ничтожные бумажки, которые они ему подавали; он копил деньги, но уже совсем на другие вещи… Прежде всего он укреплял веру, ибо Аллах дает средства к существованию, кроме того, шейх Шакир задействовал его в торговле религиозной литературой — в свободное время он совершал привычные пешие прогулки, которые приносили ему приличную сумму. И теперь он учился любить людей и ненавидеть их, согласно тому, как предписано. Он узнал от шейха Шакира, что человечество, злое и ничтожное, недостойно любви, а мирские качества людей заслуживают ненависти. И чувства к ним должны быть определены согласно шариату. Изменилось его отношение ко многим вещам: раньше он любил некоторых жильцов, потому что они были добры с ним и давали щедрые чаевые — теперь он стал презирать их за то, что они забросили молитву и употребляли спиртное. Он настолько полюбил братьев из мусульманской общины, что мог пожертвовать ради них жизнью… Его прежние светские принципы рухнули, как рушится здание, давшее трещину, а на их месте возникли правильные мусульманские критерии оценки людей и вещей. Сильная вера, поселившаяся в его сердце, освободила его от страха и зла. Он перестал бояться смерти и не благоговел перед каждой тварью, пусть даже сильной и влиятельной. Он ничего не страшился в этой жизни, кроме как ослушаться и прогневить Бога. И все это благодаря Аллаху, великому и могущественному, и шейху Шакиру, который при каждой встрече укреплял его в вере, умножал его знания ислама. Таха полюбил его и, став его приближенным, привязался к нему. Шейх позволял Тахе приходить к себе домой в любое время, а такой чести он удостаивал лишь избранных. От прежней жизни в Тахе осталось только одно: его любовь к Бусейне. Он старался подчинить свои чувства к ней новому образу мыслей, но напрасно. Таха хотел заставить ее соблюдать предписания: «Я принесу ей книгу «Хиджаб и день Страшного суда», — думал он. Он давил на нее, чтобы она прочитала книгу, и, наконец, настоял на том, чтобы она пошла вместе с ним в мечеть Анас Малек послушать проповедь шейха Шакира. Однако на Бусейну, к его удивлению и огорчению, проповедь не произвела никакого впечатления — она откровенно созналась Тахе, что ей было скучно. Это стало поводом для ссоры… Они начали часто ссориться на каждом свидании она выводила его из себя, он злился и всякий раз уходил с решением окончательно порвать с ней. Всякий раз, как он рассказывал о Бусейне шейху, перед ним появлялась спокойная сияющая улыбка. «Мальчик мой, ты не можешь руководить тем, кого любишь, ибо Аллах ведет тех, кого хочет…» — слышал он. Слова шейха все время звучали в его голове, и он дал себе клятву больше не искать встреч с любимой. Однако прошло немного времени, и он отступился от своего решения, сожалея о нем, так как по-прежнему страстно хотел ее видеть. Но каждый раз, когда он возвращался, чтобы помириться с Бусейной после очередного разлада, он все чаще сталкивался с ее безразличием. Сегодня он не пошел в университет только ради того, чтобы увидеть ее… Утром он поджидал ее у входа в дом и, когда она вышла, поспешил к ней:
— Доброе утро, Бусейна! Можно тебя на два слова?
— У меня нет времени, — холодно ответила она и с презрением прошла мимо. Но он, не справившись с собой, притянул ее за руку. Сначала она сопротивлялась, потом поддалась и испуганно прошептала:
— Отпусти руку, тебе нужны проблемы?
Они шли в потоке прохожих в напряженном молчании, пока не пришли на свое любимое место на площади ат-Тауфикия. Как только они сели, Бусейна захлебнулась раздраженным криком:
— Что тебе надо от меня?! Ты каждый день будешь создавать мне проблемы?!
Как ни странно, его возбуждение куда-то делось, будто его и не было, и через минуту он сделал усилие, чтобы ровным голосом, ища сочувствия, сказать:
— Прошу тебя, Бусейна, не сердись на меня.
— Я спросила, что тебе надо.
— Я хочу разобраться в том, что слышал…
— Ну, разбирайся.
— В каком смысле?
— А в том, что все это правда.
Она провоцировала его и подталкивала к разговору на грани разрыва.
— Ты ушла из магазина Таляля?
— Ушла от Таляля, а сейчас работаю у Заки аль-Десуки… Это что, грех, позор, наш досточтимый шейх?
Таха приглушенно произнес:
— Заки аль-Десуки… О нем идет дурная слава…
— Да, у него не лучшая репутация, особенно по части женщин… Но он платит мне шестьсот фунтов в месяц… На моей шее семья, а ты, уважаемый, не можешь заплатить за обучение детей, за еду и воду, и мне остается только соглашаться…
— Бусейна! Побойся Бога!.. Ты хорошая девушка… Не гневи Господа! Поступай по совести, и Аллах позаботится о твоей жизни…
