Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Жека жил теперь в шестьсот четвёртой. Спал он на Артёмовой кровати, прятался под ней от коменданта, днём почти не выходил на улицу. Пилой, как оказалось, нынче утром поработал тоже он. Когда пришёл Алёша, весь шестой этаж пах краской, а каморка Жеки и Серёжи была полностью завалена фанерой. Программист чего-то делал за компом, а его новый сосед, недавно обещавший буржуинам акцию скандального искусства, сидя на полу, мазюкал синей краской по прямоугольнику, который, видать, выпилил с утра. Алёшу привлекли к работе. Первую минуту он не понял, в чём суть дела. Но довольно скоро догадался. Догадался, увидав одну дощечку, почти полностью просохшую: на синем фоне белым там было написано: «Улица Хошиминская».
– Моя идея, – гордо сказал Жека. – Только надо побыстрей. Опасно привлекать внимание этой вонью.
– Мы переименуем улицу? – спросил Двуколкин.
– Да. И за ночь.
– А какую?
– Минскую, конечно, – хитро заявил «художник». – Фишку просекаешь?
Вышли они, разумеется, попозже и, что тоже всем понятно, с помощью окна: пусть все решат, что их цель – продуктовый магазин и водка.
По дороге Жека говорил о том, какие у него имелись варианты. «Улица Эрнесто Че Гевары» – как-то неоригинально, «Улица Мао Цзедуна» – неплохо, но сам он, Евгений, товарища этого не уважает. Все герои Родины: и Ленин, и Дзержинский, и Каляев, и Перовская, и прочие – уже имеют свои улицы. При этом их названия никого не удивляют. Жеке бы хотелось экзотичных наименований, например Камило Сьенфуэгоса и Ларго Кабальеро… может, Тони Негри. Но народ почти не знал их, и эффект бы вышел слабым. Была мысль назвать какой-нибудь проспект в честь Лёньки Пантелеева. Евгений долго с ней носился, но когда увидел улицу с названием в честь столицы братской Белоруссии – посетило вдохновение. Идея про вьетнамца была более эстетской…
Минут двадцать они шли до Минской, разложив по рюкзакам таблички из фанеры с инструментами. Людей, конечно, почти не было, но как-то напрягало слишком яркое уличное освещение. Жека предложил разбить один-два фонаря – хоть в качестве разминки, для поднятия боевого духа. Но Серёжа с Алексеем эту мысль не приняли. Ещё им не хватало, чтобы замели за хулиганство до того, как будет приведён в действие План! «Давайте что ли, разобьём, когда закончим, – предложил Серёжа. – Вон уже и Минская, глядите».
Где-то в полночь были там.
Свинтить табличку с настоящим («Прежним» – сказал Жека) наименованием оказалось не так просто. Ржавчина работала, как видно, на режим. Сначала Жека подсадил Серёжу, и тот что-то там пытался сделать. Потом Лёшу – у того тоже не вышло. Программист и стюарт были не в той форме, чтобы удержать кого-то на плечах. Поэтому пришлось найти ближайшую помойку, подобрать там подходящий хлам (ящик, старое поломанное кресло), на который взгромоздился Жека. Но и он свинтить табличку не сумел.
Потом какая-то старуха закричала из окна, чтоб хулиганы убирались прочь от её дома.
Решено было уйти: на время, чтобы не привлекать внимание. Взялись за здание на другой стороне улицы. Там тоже проржавело всё, что можно, и табличка не снималась. Появилась мысль взять клей и налепить фанеру прямо сверху. Клея же у них, конечно, не имелось.
В отличие от пива или водки, купить ночью клей для соединения металла и фанеры было невозможно. Отменять работу – стыдно, хотя это всем, наверно, приходило в голову. Евгений как начальник и как автор мысли бросил жребий. Выпало Сергею. Он пошёл в общагу просить клей: у Сани или у других фанатов этой революционной химии.
Евгений с Лёшей сели на скамейку в ожидании. Ночной воздух холодил, а небо, чёрное и вечное, по теме навевало мысли о всемирном историческом процессе. «Это мы, мы его делаем!» – сказал себе Алёша. Где-то рядом проскрипели шины легковушки. За углом подвыпивший народ общался на любимом языке писателя Артёма.
– Эх, – вздохнул Евгений. – А у нас-то на квартире есть БФ. Почти что упаковка. Нет, наверно, был. Поди узнай, чего там после обыска…
– Так значит, обыскали? – спросил Лёша удручённо.
– Я не знаю. Так и не звонил хозяйке. У неё моей мобилы нет – и к лучшему. Сейчас найти по номеру – раз плюнуть. Как Дудаеву… крылатую ракету… или что там… Да и что ей говорить, хозяйке? Деньги ведь платить. Захочет, чтоб пришёл. А мне прийти нельзя. Вдруг там засада?
И, чуть помолчав, добавил:
– Ну и ладно. Фиг с ними, с вещами. Я без них свободней.
– У ребят ещё нет подозрений, кто предатель? – спросил Лёша.
– У меня есть, – отвечал Евгений.
Алексей ужасно задрожал, счастливый, что здесь, в темноте, этого не видно, и скорее сменил тему, так и не спросив, кого же заподозрил Жека. До прихода программиста с клеем они так и просидели, говоря о тайне смерти Сьенфуэгоса.
15.
После бурной ночи Алексей проснулся почти в полдень. Он с натугой разлепил глаза и первым делом вспомнил ту мысль, что была последней вчера вечером: отныне в его городе есть улица в честь Хо. Довольный и взволнованный сим фактом, Лёша посмотрел на часы – и подскочил с кровати, как корейская ракета – с установки (в сторону Америки). Он опоздал в «Мак-Пинк» почти на три часа!
Одевшись, не поев и даже не почистив зубы, он помчался на работу, всё ещё уподобляясь самому опасному оружию. Добежал в двенадцать. И ещё в пути с ужасным огорчением понял, что забыл свой диск, тот самый, что вчера поставить так и не решился.
Между тем, ещё издалека было заметно, что в «Мак-Пинке» происходит что-то странное. Фасад весёлого строения с большими окнами и розовыми вывесками, обещавшими вкуснейшую еду и настоящее веселье, был облеплен непонятно чем. «Ну не ремонт же?» – рассуждал Двуколкин. У фасада находилось три стремянки, а вокруг них суетились люди в красной униформе.
Первой после гадкого охранника на входе, что не преминул спросить у Лёши, как живёт девчонка, та, к которой тот рвался как-то вечером, Двуколкин повстречал Снежану. Все обидные слова, услышанные в следующие пять минут, Алёша постарался навсегда забыть, а штраф в виде зарплаты за те три часа (а в пересчёте на еду – три бургера), что оставалось проработать, воспринять стоически.
– Теперь бери вот эту щётку, швабру, порошок и присоединяйся к тем, кто возле входа.
«Я легко отделался, – сказал себе Алёша. – Думал, что уволят с треском. А Снежана даже не орала».
По залу носилась Ирина, а Ксюша, кассирша, уже выбивалась из сил. Как ни странно, народу сбежалась такая толпа, каковой Алексей не видал здесь. И с чего вдруг? Взгляд Двуколкина внезапно привлекли влюблённые: вчерашний парень с бородой и пирсингом и смуглая особа, стриженая под ёжик. Они страстно целовались. «Вот мерзавец! – по дороге осудил Алёша. – Ведь вчера он был с другой!». В толпе Двуколкин кое-как пробился к выходу.
Почти весь личный состав был с самого утра занят тем, что отклеивал от окон и стен однотипные листовки с ликом Че Гевары.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
