– Лейк, милая, – оправдываюсь я, целуя ее в макушку, – я попросил ее уйти. Она заплакала, поэтому я обнял ее.
– Она плакала? – в ужасе смотрит на меня Лейк. – Почему? Уилл, она что, до сих пор тебя любит?
И что мне прикажете на это ответить, чтобы снова не оказаться последней сволочью? Что бы я ни ответил, все будет не в мою пользу.
Лейк отодвигается от меня так, чтобы смотреть мне прямо в глаза.
– Уилл, не я, а ты настаивал на этом разговоре. Тогда рассказывай все! Я должна знать, зачем она сюда приходила, что она делала в твоей комнате, почему ты ее обнимал и почему она плакала. Рассказывай все! – выпаливает она, отдергивая руку, когда я пытаюсь погладить ее пальцы. – Говори!
Я быстренько соображаю, с чего начать. Делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю и готовлюсь к тому, что меня перебьют еще раз сто, не меньше.
– Позавчера она написала мне записку, спросила, можно ли ей со мной поговорить, а вчера взяла и заявилась ко мне домой. Я бы ее дальше порога не пустил, Лейк! Когда она пришла, я был у себя в комнате, – честно рассказываю я, глядя Лейк в глаза. – Бабушка хотела, чтобы она осталась на ужин, но я был категорически против и позвал Воэн в свою комнату, чтобы поговорить. Я собирался просто попросить ее уйти. Она расплакалась, сказала, что ее до сих пор мучает совесть из-за того, что она ушла от меня. Сказала, что знает про тебя, про наших родителей, про то, что мы воспитываем братьев. Потом сообщила, что «ради тебя» я должен разобраться в своих чувствах и понять, не встречаюсь ли я с тобой из чувства жалости. Она просила дать ей еще один шанс, чтобы таким образом проверить, истинны ли мои чувства к тебе. Я отказался, Лейк, заявил, что люблю только тебя, и попросил ее уйти, но она снова начала плакать, поэтому я ее обнял. Почувствовал себя последней сволочью и обнял, вот и все!
Я жду от нее хоть какой-то реакции. Но Лейк уставилась на свои колени, и мне не видно выражения ее лица.
– А зачем ты поцеловал ее в лоб? – немного помолчав, тихо спрашивает она.
– Не знаю, Лейк, – вздыхаю я, нежно поглаживая ее по щеке и внимательно глядя в глаза. – Пойми, мы с ней встречались больше двух лет. Есть некоторые вещи, которые со временем становятся просто привычкой. Этот поцелуй ничего не значил, я лишь пытался ее утешить…
Лейк опирается спиной о подлокотник дивана и долго смотрит в потолок. Я даю ей время подумать. Впрочем, ничего другого мне не остается. Я молча разглядываю ее… Как же мне хочется лечь с ней рядом и обнять ее! Ужасно, что я не могу это сделать…
– Как ты думаешь, она может быть права? – спрашивает она, не сводя глаз с потолка.
– Права насчет чего? Что она любит меня? Может быть, я не знаю… Какая разница? Это все равно ничего не меняет.
– Нет, я не об этом. То, что она хочет с тобой встречаться, и так понятно: она об этом напрямую сказала. Я имела в виду, может ли она оказаться права насчет нас… Ну, что ты встречаешься со мной из-за того, что просто так сложились обстоятельства? Потому что тебе меня жаль?
– Лейк, даже не думай! – кричу я, резко подаваясь вперед и буквально падая на нее всем телом. – Не смей даже думать об этом!
Она крепко зажмуривается, по щекам текут слезы. Я осушаю их поцелуями: целую ее щеки, ее слезы, ее глаза, ее губы… Я хочу уверить ее в своей любви, в том, что по-другому никогда не будет.
– Перестань, Уилл! – устало просит она.
В ее голосе все еще слышатся слезы, а по лицу я вижу, что она сомневается во мне.
– О нет, малыш! Пожалуйста, не надо так думать! Пожалуйста! – Я прижимаюсь лицом к ямочке между ее плечом и шеей. – Я люблю тебя, потому что ты – это ты!
Впервые в жизни мне так сильно хочется, чтобы человек мне поверил. Она сопротивляется, отталкивает меня, но я лишь прижимаю ее к себе еще сильнее.
– Лейк, перестань! Пожалуйста, не уходи! – умоляю я ее дрожащим голосом.
Никогда в жизни я еще так не боялся кого-то потерять! Напрочь лишившись самообладания, я плачу.
– Уилл, ты что, не понимаешь? Как ты можешь быть уверен? Откуда тебе знать на самом деле? Сейчас ты не смог бы бросить меня, даже если бы захотел, – ты слишком хороший и никогда бы так со мной не поступил! Откуда мне знать, стал бы ты со мной встречаться в другой ситуации? Ты уверен, что вообще полюбил бы меня, если бы наши родители были живы и нам не надо было бы воспитывать Кела и Колдера?
– Хватит! – Я зажимаю ей рот. – Лейк, перестань! Прошу тебя!
Она прикрывает глаза, и слезы с удвоенной силой текут по ее щекам. Я снова осушаю их поцелуями. Положив ладонь ей на затылок, я покрываю поцелуями ее щеки, лоб и губы с таким отчаянием, какого не чувствовал никогда раньше. Она обнимает меня за шею и целует в ответ.
Она целует меня!
Мы оба плачем, отчаянно пытаясь ухватиться за последние капли оставшегося в нас здравого смысла. Не переставая целовать, она слегка отталкивает меня, чтобы я сел на диван, потом забирается ко мне на колени и гладит меня по лицу. На долю секунды мы перестаем целоваться и смотрим друг на друга, а затем начинаем вытирать друг другу слезы. В ее взгляде сквозит боль, но она зажмуривается и подставляет мне губы для поцелуя. Я так крепко прижимаю ее к себе, что у нас обоих перехватывает дыхание. Задыхаясь, мы пытаемся найти некий общий ритм в этой безумной битве. Еще никогда я не хотел ее так сильно! Она тянет меня за рубашку, и я наклоняюсь, чтобы помочь ей стянуть ее с меня. На секунду оторвавшись от моих губ, она через голову снимает футболку и бросает на пол. Я обнимаю ее, гладя по голой спине, и крепко прижимаю к себе.
– Лейк, я так тебя люблю! Прости меня, пожалуйста! Я тебя очень люблю!
– Уилл, я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, – вдруг произносит она, глядя мне в глаза.
Не выпуская Лейк из объятий, я встаю с дивана. Она обнимает меня за шею и охватывает ногами талию. Так мы добираемся до спальни и падаем на кровать. Нащупав пуговицу на моих джинсах, она расстегивает их, а я медленно целую ее в шею. Даже не верится, что все это происходит на самом деле, но у меня нет времени на сомнения. Пальцы сами скользят под бретельки бюстгальтера, я целую ее грудь, а Лейк сражается с пуговицей на своих джинсах. Немного приподнимаюсь, чтобы помочь ей, и мы вместе снимаем с нее джинсы и бросаем их на пол рядом с кроватью. Она ложится головой на подушку, я вытаскиваю из-под нее одеяло, накрываю ее своим телом, а сверху натягиваю одеяло. На долю секунды наши взгляды встречаются, и я вдруг вижу застывшую в ее глазах муку. По щекам Лейк текут слезы. Она пытается снять с меня джинсы, но я отвожу ее руки в сторону – я же вижу, что ей больно! Не могу позволить ей сделать это, ведь она мне сейчас не доверяет.
– Лейк, я так не могу, – задыхаясь, шепчу я. – Это неправильно. Ты расстроена. Я не хочу, чтобы твой первый раз был вот таким.
Она ничего не отвечает, просто молча продолжает плакать. Мы лежим рядом несколько минут, не говоря ни слова. Я пытаюсь взять ее за руку, но она отдергивает ладошку, встает с кровати, поднимает с пола джинсы и выходит в гостиную. Я иду за ней следом и смотрю, как она, прерывисто дыша в попытках не разреветься, надевает футболку и джинсы.
