— Может, до утра потерпите? — скривился Шурга.
— Лучше сейчас. И часть пути осилите, и нам выкажете свою добрую волю. Пожитки собирать, полагаю, недолго?
— А что нам помешает завтра же воротиться?
— Не надо, сын мой! — Старик поднял на ватажника глаза, радости победы в них не было ни на йоту. — Не заставляй нас охотиться по чащобам за хорошими, в сущности, людьми. Вы достаточно настрадались, чтобы сложить головы в братоубийственных стычках. Разойдёмся мирно.
Шурга какое-то время пытался выдержать обмен прямыми взглядами, но затем, ворча, отвернулся.
— Стало быть, старик, это мы нынче теснимая малая правда, так? Что же тогда за грандиозные затеи у вас-то в головах?
— Есть кое-что. Возможно, и мы немного поучаствуем в освобождении страны, если Творец будет милостив к дерзновенным планам своих чад. Будущее покажет.
— Скрытничаешь? Понятно... Зачем кому-то беспокоиться о десятке голодранцев, обреченных околеть в первую же зиму? Ладно, собираемся, братцы... Против силы не попрешь...
Все еще гудящий недовольно, круг заколебался, распадаясь. Пожалуй, людям сейчас стало даже легче — нашелся некто, взявший на себя непростое, щекотливое решение. И какая разница: выбирали его вожаком или нет? Едва ли кто в тот момент осознавал, что и поражения порой рождают лидеров.
— Так вы намеревались здесь зимовать? — вдруг обратился старец к Шурге, уже поднявшемуся на ноги.
— Намеревались... Много чего намеревались... пока с тобой, отче, не встретились.
— Не держи на меня обиды, сын мой. Договоримся так: возвращайтесь сюда через... скажем, месяц. Тогда, полагаю, и край окажется вашим, и поместье, и остатки запасов. Устроит?
Угрюмый ватажник обернулся с недоверчивой миной:
— С чего такая щедрость-то? И куда сами подеваетесь?
— Нас уже не будет.
— Вообще?
— Хм, может, и вообще. В любом случае, все, что уцелеет, достанется вам. В безраздельное пользование. Это ведь поможет пережить зиму?
— Еще бы, — покачал головой Шурга. — А вам-то это на кой? Опять милосердие?
— Не забывай, сын мой, что у нас вдобавок имеются и общие враги. Неужто мы станем им подыгрывать, вредя друг другу? Предлагаю от чистого сердца. Согласны? Или ты мне не доверяешь?
Шурга окинул незнакомца хмурым взглядом, вздохнул:
— Нет у меня причин доверяться тебе, отче... Но тем не менее... бесово семя, я тебе поверю...
Вопреки сомнениям Эскобара бродяги действительно покинули окрестности поместья. Опринья потерял из виду шайку милях в трех на северо-западе, последующие осторожные прощупывания леса результатов не принесли. Край успокоился, умиротворился, вновь погрузившись в прежнюю чащобность. Теперь его никто не беспокоил. Опять зашагали по дорогам сборщики, все новые маленькие воины вливались в бурлящее варево, затеянное Иигуиром. Нашелся даже мальчишка, потерянный Бахмуром. Он и впрямь оказался не только крепок не по годам, но и смел — разведчики обнаружили скитальца уже на подходе к поместью. Таким образом, у заговорщиков в кои-то веки хватало поводов для радости. Без всяких потерь они отстояли свой дом, свои замыслы от опасных соседей, и теперь можно было беззаботно шутить над неловким солдатом, едва не ранившим стрелой Иигуира. Сам старик, казалось, и не задумывался, сколь близко от беды пришлось ему балансировать. Едва ли три весьма посредственных лучника сдержали бы дюжину разбойников, отважься те кинуться в атаку или наброситься на бесстыдно блефовавшего гостя. А ведь, как бы ни рассуждал Иигуир о достаточности прожитой жизни, гибель в его планы явно не входила.
События той ночи служили пищей для пересудов вплоть до возвращения Бойда. Приехал он молчаливым и мрачным, пропустил мимо ушей рассказы встречающих и сразу пригласил руководство заговора на совет.
— Для начала о хорошем, господа. — Толстяк окинул взглядом соратников. — Судно я нашел, называется «Эло». Не сравнится, конечно, с «Аргамоном», но вполне крепкая посудина. Капитан прежде служил у меня и сейчас согласился за символическую плату нас перевезти. Провиант также закуплен. Теперь о главном, то есть о плохом. От верных людей я узнал, что схвачен Мауром.
— Дьявольщина! — вырвалось у Беронбоса.
— Сведения точны? — спросил Эскобар.
— Достаточно точны. Его взяли на выезде из Ринглеви. С ним находился еще ребенок.
— В чем его могут обвинить? — Иигуир прикрыл глаза руками, словно не желая выказывать свою тревогу.
— Понятия не имею. Возможно, проводилась обычная облава, и хватали всех подряд. К тому же Мауром служил в королевской гвардии — это уже повод. Хуже, если мелонги заподозрят что-нибудь более серьезное. Тогда могут вырвать истину любыми путями. Надеюсь, мы все узнаем в ближайшее время.
Эскобар поморщился:
— Какое там, поздно будет. Ждать нельзя. Скажет что-либо Мауром под пытками или нет, мелонги все равно могут выйти на нас. Мальчишка выболтает то, что слышал от солдата, найдут людей, у которых они останавливались. Достаточно предположить маломальский заговор или даже просто всплыть любому из наших имен, как вся округа будет тотчас поставлена на уши.
— Да, здесь становится слишком горячо, — произнес Иигуир. — Кажется, приспевает время выбираться из страны, друзья. Сколько у нас детей на сегодня?
— Тридцать восемь, — откликнулся Беронбос.
— Что ж, подождем, пока вернутся сборщики. Один из них, кажется, еще здесь, пусть задержится. Рассчитываю, остальные приведут хотя бы человек пять. Но в любом случае ждем не больше недели. Затем достаем деньги и сразу трогаемся в путь, так что всем следует быть наготове.
— Все же чертовски рискованно, мессир, сидеть здесь еще неделю, не зная, что готовят для нас в столице, — заметил Эскобар уже после совещания, оставшись с глазу на глаз с Иигуиром.
— Рискованно, друг мой, — вздохнул тот. — Только выхода нет, каждый ребенок сейчас на вес золота. Ты. помнится, грезил о сотне уникальных бойцов? А тут и половины не набирается.
— Ну, это, мессир, меня не останавливает. Вероятно, Творцу понравилось всегда ограничивать круг моих подчиненных полусотней, так постараемся же взять качеством. А там, кто знает... и в Валесте сироты с бродяжками встречаются. Многие за кусок хлеба с готовностью примут военную стезю.
Старик покачал головой:
— Однако у них не будет гореть сердце жаждой отмщения мелонгам. Думаю, иной раз это пламя способно удесятерить силы воина, а значит, есть прямой резон сидеть здесь до последней минуты. Да и людей ведь не бросить, так?
— Это вы о сборщиках? Напрасный риск, мессир. Многие из них вовсе не собираются покидать Гердонез. Четверо уже просились у меня в вольные ватаги.
— И все же подождем их самих, — сколь возможно мягко подытожил Бентанор.
