— Эсме? — позвал Чарли. — Это я.
— О, привет, Чарли, — сказала Эсме и медленно вышла на свет.
Чарли небрежно указал за спину.
— Там… дверь на крышу была открыта. Ничего, что я…
— Все нормально, — ответила Эсме. — Входи.
Они встали напротив друг друга по разные стороны от стола. Чарли положил руки на спинку стоящего перед ним стула.
— Ты, я вижу, рисовала, — сказал он.
— Да, — ответила Эсме. — У меня в последние пару дней было мало времени, поэтому пришлось наверстывать.
Она вежливо улыбнулась Чарли. Он с готовностью усмехнулся в ответ.
— Бабочек рисовала, да? — спросил он.
— Да.
Они помолчали.
— А почему ты их выбрала? — спросил Чарли. — В смысле, бабочек.
Эсме удивленно посмотрела на него и пожала плечами.
— Наверное, потому, что их так много и все разные, — ответила она. — А еще их трудно рисовать: не так-то просто подбирать цвета. Особенно трудно было, когда я только начинала.
— Но главная причина в том, — прервал ее Чарли, — что они так похожи на тебя. — Он усмехнулся. — Да?
Эсме нахмурилась.
— Ты о чем?
— Ты всю жизнь ждала, что тебе придется сразиться со Скорджем, — сказал Чарли, не спуская глаз с Эсме. — Ты каждый день упражнялась, готовилась, совершенствовала свои навыки — ты сама так говорила.
— Да, — кивнула Эсме. — И что?
— Ну так ты же очень похожа на них! — радостно сказал Чарли, указав на стены. — Сидишь в своем коконе и ждешь момента, когда можно будет выйти наружу. Ждешь и ждешь — всю жизнь ждешь момента, когда сможешь расправить крылья и полететь.
Еще секунду Эсме молча смотрела на него.
— Хотела бы я знать, о чем ты говоришь? — спросила она. — Я… Мне просто нравятся бабочки, вот и все.
К собственному ужасу, она почувствовала, что краснеет.
Хотя она никогда себе в этом раньше не признавалась, Чарли был не так уж далек от истины. Жизненный цикл бабочки — ее превращение из гусеницы во взрослое насекомое — сразу зачаровал Эсме, как только Реймонд рассказал ей об этом. На самом деле именно поэтому семь лет назад она начала рисовать бабочек. Чарли это понял. И теперь он ей улыбался — нагло, самодовольно: он вынудил ее солгать. Он все знал.
— Они красивые, — признал он, неотрывно глядя на Эсме.
— Спасибо, — сердито буркнула Эсме.
— Сколько их уже? Напомни, пожалуйста.
— Пять тысяч четыреста семьдесят пять, — сказала Эсме. — Пока.
— Ничего себе, — присвистнул Чарли.
Эсме вздохнула.
— Чарли, не пойми меня неверно, но ты не обидишься, если я спрошу, зачем ты пришел?
Чарли улыбнулся шире.
— Ты сюрпризы любишь? — спросил он.
Эсме нахмурилась.
— Не знаю, — ответила она. — По-разному. Смотря какие.
— У меня появилась идея. Сюрприз для тебя. Как только я до этого додумался, я сразу поспешил сюда.
— Это очень мило, — сказала Эсме.
— Погоди — и увидишь, — продолжая улыбаться, пообещал Чарли, то сжимая, то разжимая пальцы на спинке стула. — Знаешь, я тут подумал… Все случилось слишком быстро.
— Угу.
— Ну и… Мы с тобой даже толком познакомиться не успели.
— Да, — кивнула Эсме. — Это, пожалуй, так.
— Ну, насчет Реймонда я не знаю, — сказал Чарли поспешно. — Но я думаю, ты и я могли бы подружиться. Понимаешь?
Эсме пристально смотрела на него.
— Я хочу, чтобы мы были друзьями, — сказал Чарли и нарочито небрежно пожал плечами. — Что скажешь?
Он очень пристально смотрел на Эсме. Та не выдержала и отвела взгляд.
— Конечно, — сказала она и тоже едва заметно пожала плечами.
— Классно! — радостно воскликнул Чарли. — Отлично! Ну а теперь о сюрпризе, про который я говорил.
— А, ну да.
— Это такой классический сюрприз. Ты должна зажмуриться. И не подглядывать!
Эсме непонимающе посмотрела на Чарли.
— Зачем?
— Ну ладно, — продолжал уговаривать Чарли. — Просто закрой глаза на минутку.
— Чарли…
— Тебе понравится! Обещаю!
— Ну, я не знаю.
Это было странно, но Эсме действительно не хотелось закрывать глаза. Но что она могла сделать? Она поджала губы и зажмурилась.
— Так, — услышала она голос Чарли. — Секундочку.
Он вдохнул и задержал дыхание. А потом воздух в комнате нагрелся.
Эсме чувствовала это. Казалось, воздух стал плотнее, гуще. Появился странный запах — вроде запаха озона или нагретого металла, послышался негромкий электрический треск, у Эсме защипало кожу на голове. Она попыталась открыть глаза, но в ужасе обнаружила, что не может этого сделать. А потом…
— Ффффф, — выпустил воздух Чарли, и странные ощущения мигом исчезли. — Теперь можешь открыть глаза, — сказал он.
Эсме открыла глаза и огляделась по сторонам, но увидела лишь одно: самодовольная усмешка Чарли стала еще шире и наглее.
— Ну? — спросила она неуверенно. — Что я должна увидеть?
— Еще секундочку, — сказал Чарли.
Он смотрел на стены, обшаривал их взглядом, будто что-то искал. А потом…
— Вот! — воскликнул он и, чуть не подпрыгивая на месте от волнения, указал вверх.
Эсме посмотрела в ту сторону, и у нее перехватило дыхание.
На потолке у нее над головой одна из ее бабочек, которую она еще не успела дорисовать, зашевелилась.
Сначала это было просто трепетание. Едва заметное. Но в следующее мгновение бабочка, у которой в нижней части правого крылышка рисунок еще не был закончен, вдруг задергалась. Ее маленькое черное тельце напрягалось и вытягивалось. Освободилось одно бархатистое крылышко, потом второе. Бабочка словно на пробу похлопала крылышками. Раз, другой — и всякий раз становился видным оставшийся на потолке контур. А потом весь потолок будто ожил, а за ним — стены. По всей комнате бабочки, которых Эсме рисовала на протяжении семи лет, зашевелились, задрожали, начали растягиваться, выпрямляться и обретать свободу. Эсме перевела взгляд на недорисованную бабочку — как раз вовремя — и увидела, как та напряглась и оторвалась от потолка. Сначала она рухнула камнем вниз, и Эсме испугалась, что бабочка ударится о пол. Но в следующее мгновение неестественно большое насекомое словно с невероятным усилием взмахнуло крылышками раз, другой — и взмыло в воздух.
А потом…
…вдруг…
