Ричарду он даром был не нужен. Он вполне разумно и толково объяснил, что с этим она вполне может потерпеть до Лондона. Но Лестер заупрямилась, и он, чтобы не быть эгоистом, уступил. Сейчас он стоял и удивлялся, сколько раз, оказывается, он ей уступал. Десятки примеров теснились в памяти. Он и правда уступал ей; в этом отношении он был очень хорошим мужем. Мелькнула мысль: не слишком ли он потакал ей, не слишком ли был добр? Ее тут же прогнала другая: если бы все повторилось, он поступал бы так же. Но ведь нет ее. Остается только вспоминать. Но раз теперь ее нет, он может позаботиться о себе. Это было приятнее, чем он ожидал. Наслаждение постепенно завладело им, разлилось вокруг в теплом воздухе; тихое, чистое наслаждение для его желаний и привычек, нежное, сладкое, развращающее безделье, привкус грешной праздности.
Стало неприятно, что он пришел по делу. Джонатан мог бы и сам сходить, если ему так надо. В конце концов, это ведь Джонатан собирается жениться на Бетти. Ладно, раз уж он обещал, раз уж его просили… проще сделать, чем объясняться потом с Джонатаном. И с самим собой — но признать это он не решался. С восхищением, почти с восторгом созерцал он изваяние руки; вот действительно вершина изящества. В ней нет ничего от кричащих красок Джонатана. Джонатан всегда такой страстный. А искусство, думал он, должно быть убедительным.
Стоп! На него напала какая-то сонная одурь. Наслаждение наслаждением, но это уже чересчур. Он очнулся, вернее, почти очнулся, уже в прихожей.
Она оказалась куда просторнее, чем он рассчитывал.
Слева уходила наверх лестница; прямо перед ним начинался коридор, в конце его виднелась еще одна лестница. Наверное, там за поворотом должен быть еще один коридор, уходящий влево. Справа приотворенная дверь открывала взгляду комнату, в дальнем конце которой была еще одна, запертая дверь. Ричард неуверенно вошел. Но стоило ему сделать шаг, как из-за двери появился невысокий плотный человек и произнес, как показалось Ричарду, слегка насмешливым тоном:
— Да, сэр?
— О, доброе утро, — сказал Ричард. — Не здесь ли живет отец Саймон?
— Именно здесь, сэр, — ответил коротышка. — Чем могу быть полезен?
— Я хотел бы узнать кое-что по поручению моего друга, — сказал Ричард. — С кем бы я мог поговорить?
— Входите, сэр, — ответил собеседник, отступая в глубь комнаты. — Я здесь именно для того, чтобы отвечать на вопросы, так сказать, на самые первые вопросы. Меня зовут Планкин; можно считать, я — привратник. Входите, сэр, присаживайтесь. Все сначала приходят ко мне, сэр, и никто лучше меня не знает, что может отец. Опухоль мозга, сэр — вот от чего он меня вылечил с год назад, а с тех пор у него перебывало еще много несчастных.
— Неужели? — скептически переспросил Ричард. Он уже вошел в комнату. Наверное, он ожидал увидеть нечто вроде приемной в учреждении, но комната скорее напоминала зал ожидания. Стол с телефоном, несколько стульев — и все. Ричард опустился на стул; коротышка тут же уселся на другой возле стола, умостил руки на коленях и благожелательно посмотрел на посетителя. Ричард заметил на столе кроме телефона еще внушительных размеров альбом и горшочек с клеем. Он подумал, что Планкин неплохо устроился, но тут же одернул себя — после опухоли мозга особо не поработаешь. Он сказал:
— Мне бы хотелось узнать, как отец Саймон это делает. Может быть, он…
Коротышка, сидя совершенно неподвижно, вдруг заговорил.
— Да, сэр, опухоль, — вещал он. — Возложил свои благословенные длани на мою голову и вылечил ее. Во всем доме нет мужчины или женщины, которых бы он не вылечил. С тех пор у меня никаких болей не было, нигде. У нас у всех так. Все мы носим на теле его отметку, да, сэр, и гордимся этим.
— Правда? — сказал Ричард. — Да, наверное, вам есть чем гордиться. Что же, у него здесь клиника?
— Ну что вы, сэр, — сказал Планкин. — Он исправляет все сразу же. Он снял паралич с Элси Букин, нашей машинистки, и вылечил старую миссис Моррис, главную повариху — от рака, между прочим, вылечил. Он все это делает. У меня вот тут есть альбом, сэр, и я в него собираю все, что о нем пишут в газетах. Но это, конечно, не то, по этому альбому разве узнаешь его так, как мы знаем?
— Нет, — сказал Ричард, — наверное, нет. И много у вас… любопытствующих?
— Не очень, потому как отец не хочет привлекать внимание, — сказал Планкин. — Многих он отсылает после того, как встретится с ними, чтобы ждали, значит.
Но приходят, да, приходят. Одни сразу уходят, другие даже остаются на Расслабление.
— Простите, на что? — не понял Ричард.
— О сэр, — сказал Планкин, — вы сами все поймете, если останетесь. Просто Отец дарит нам покой. Он расскажет вам об этом, — Планкин покивал и, чуть покачиваясь, повторил:
— Да, покой.
— Значит, я могу повидать отца Саймона? — спросил Ричард. Теплый воздух комнаты казался пропитанным тем же восхитительным ароматом. Казалось, еще немного, и он снова окажется в самом сердце Беркширского леса, один, без Лестер, но с приятной памятью о ней. Зеленые обои на стенах комнаты едва заметно колыхались, словно стены эти были плотной завесой листвы с проблесками солнечного света; а коротышка напротив очень напоминал древесный пень.
Ричард с удовольствием посидел бы в этом лесу, куда никогда не возвращаются мертвые, где они вообще ничего не значат, словно их и не было вовсе, а вся предыдущая жизнь была всего лишь счастливым сном. Но тут словно какая-то волна прошла по лесу, старый пень встал и произнес:
— А вот и одна из наших дам. Она вам лучше расскажет о наших делах, чем я.
Ричард пришел в себя и услышал шаги в прихожей.
Он поднялся со стула, и в этот момент в дверном проеме появилась леди Уоллингфорд.
Она стояла, молча разглядывая его, и по ее виду незаметно было, чтобы она обрадовалась встрече. Когда накануне их представляли друг другу, он даже не рассмотрел как следует ее лица, и теперь поразился его властному выражению. Леди Уоллингфорд холодно проговорила:
— Что вам здесь нужно?
Вызывающий тон мгновенно исцелил Ричарда. Он слегка поклонился.
— Доброе утро, леди Уоллингфорд. Я пришел разузнать побольше об отце Саймоне. После вчерашнего меня, естественно, заинтересовала его личность.
— Вы уверены, что вам стоило сюда приходить? — сказала леди Уоллингфорд.
— Ну, — отозвался Ричард, — вполне допускаю, что Джонатан мог и ошибаться, — он вспомнил утренний телефонный разговор и добавил:
— Если, конечно, его картина и в самом деле такова, как вы о ней думаете. Я хотел узнать, не мог бы я повидаться с отцом Саймоном.
Не подумайте, что я навязываюсь. Безусловно, отец Саймон — значительная личность, но у него бывают, наверное, какие-нибудь встречи с общественностью…
Лучше узнать из первых рук.
— Вы поступили несколько опрометчиво, — сказала леди Уоллингфорд. — Но я и в самом деле несколько изменила мнение о картине вашего друга. Конечно, всякие разговоры о помолвке — это чепуха. У меня в отношении Бетти совершенно другие планы. Но если вы и в самом деле хотите узнать…
