Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
И вот, наконец, долгожданная свобода! Можно сколько хочешь валяться в постели, теплой и мягкой, сколь угодно кушать сладостей, фруктов, чего душа пожелает. Никто не зудит под ухом о манерах, прическе, реверансе. Впрочем, Леокадия и не заметила, как умение держаться на людях, следить за собой, правильно говорить и двигаться само приросло к ней, придало ее поведению упорядоченность. Но именно стремление к порядку вызывало в Леке резкое сопротивление. Поселившись в семье сестры, она скоро поняла, что тихая семейная идиллия, которой так восторгалась Аделия, ее раздражает. Вечное воркование над дочкой и мужем, хлопотливое порхание по дому. Какая скукотища! Антон Иванович, этот большой медведь, тоже хорош. У него только одна женщина на свете – его дорогая женушка. Все прочие для него просто не существуют. Лека из озорства принялась кокетничать с ним. Она слышала, что, когда в доме появляется молоденькая и хорошенькая родственница, глава семьи, случается, теряет разум под воздействием юных прелестей. Но Антон Иванович ее разочаровал. Однажды он пребольно щелкнул свояченицу по лбу, точно она нашкодивший мальчишка! С той поры отношения у них не заладились.
А Хорошевские? Как смешны и глупы они были оба, когда явились из деревни, только что обвенчавшись! Аделия плакала и обнимала их, Липсиц хмурился, а молодожены сидели на диване, держались за руки и все время улыбались. От них исходил такой свет, что не надо было зажигать лампы! Хорошевские прожили в доме Липсица непродолжительное время, пока не нашли квартиры. И за это время невозможно было пройти мимо их комнаты. Оттуда доносились то сдержанный смех, то радостная возня, то чмоканье.
Странно, но приятные перемены в жизни сестер вызывали у Леки только раздражение. И это несмотря на то, что она их очень любила! Почему, она и сама на первых порах не понимала. А окружающие тем более.
– Надо бы поскорее выдать замуж Леокадию, – говорил Антон Иванович сестре. – Она у нас какая-то… – он задумался, подбирая слово. – Дикая, что ли… Какая-то другая, не такая, как ты или Аполония. Необузданная, сумасбродная. И в голове у нее полный сумбур. Опасное это состояние для молодой девицы.
И Аделия принялась искать жениха для сестры. Однако все кандидаты, которые стали регулярно появляться в их доме, не производили на Леку ровным счетом никакого впечатления. Аделия невольно стремилась найти такого мужчину, чтобы брак Леокадии напоминал ее брак или брак Аполонии. Но именно это и не устраивало саму Леку. Правда, она еще смутно это осознавала. Но постепенно она все больше и больше убеждалась в том, что ее понимание любви совсем иное, чем у сестер. Забота о семействе, уважение и домашние хлопоты, супружеские ласки, постепенно затухающие, – это не любовь. Что угодно, но не любовь! Это способ жизни разнополых людей. А любовью зовется нечто иное. Но что?
Лека не могла ясно сказать, однако она чувствовала, какой должна быть ее любовь: чтобы перехватывало дыхание, чтобы кружилась голова, замирало сердце, как на огромной высоте. И жутко, и прекрасно. Ее любовь не может замыкаться на пеленках, домашних обедах и прочей чепухе. Она должна быть особой, подвигать на великие свершения. Такие чувства смутно бродили в душе молодой девушки. Она отвергала одного претендента за другим. Женихи слетались и разлетались. Но Аделия не унывала, полагая, что Лека еще очень молода, что ее пора еще придет и спешить не стоит.
Антон Иванович придерживался иной точки зрения. Он уже давно понял, что взвалил на себя слишком тяжелый груз ответственности за всех сестер Манкевич. Слава богу, с Аполонией все устроилось благополучно. Правда, поначалу Липсиц очень недоверчиво встретил нового родственника. Но по прошествии времени присмотрелся, потеплел и подружился с Хорошевским.
Идея пансиона тоже была встречена настороженно.
– Вы, друзья мои, люди, далекие от прагматизма, посему в два счета останетесь на бобах. Опять же мне придется присматривать за вашими деньгами!
Хорошевские долго искали живописное место, обустраивали пансион по своему замыслу, давали объявления в газетах и наконец открылись. Антон Иванович часто приезжал, смотрел, вникал во все текущие дела, до тех пор пока не убедился, что Хорошевские твердо встали на ноги и могут вполне самостоятельно вести дела.
С младшей сестрой все складывалось по-иному. Леокадия невольно вносила в их размеренную и спокойную жизнь суматоху и нервозность. Антон Иванович уж и не чаял, когда его непоседливую и непредсказуемую родственницу кто-нибудь поведет под венец и тем самым избавит его от забот и суеты в доме.
Лека была неглупой и сама понимала, что постепенно превращается в обузу для старшей сестры. Это придавало ее выходкам еще большую желчность и раздражительность. К тому же ее деятельная натура не могла мириться с бездельем. Она принялась искать себе занятие и нашла его: стала посещать музыкальные, поэтические вечера и салоны. В Институте Лека брала уроки музыки, иногда сочиняла стихи, принимала участие в ученических спектаклях. У нее это получалось неплохо, и потому она решила, что мир искусства именно то, что привнесет в ее скучающее существование смысл и живительную силу.
Тихий и благообразный дом банкира Липсица заполнили молодые люди и барышни. Они собирались в гостиной, бренчали на рояле, декламировали непонятные стихи с подвыванием. При этом требовали вина в непозволительных количествах, много курили! Их вид повергал в недоумение хозяйку дома. Таинственная бледность, изнуренный вид, потухший взгляд. Или, наоборот, они были слишком возбуждены и развязны, рассуждали нарочито громко о вещах, в которых, по мнению Аделии, мало что смыслили.
Семейные узы? Чепуха! Пережитки, кандалы, мешающие подлинным чувствам. Свободная, ничем не обремененная любовь – вот вершина, к которой должен стремиться каждый человек!
Антон Иванович терпел, терпел да и не выдержал. Между ним и Лекой состоялся очень эмоциональный разговор. Липсиц не желал, чтобы отныне его дом продолжал являться прибежищем для сомнительных личностей, пропагандирующих опасные идеи. Да и Леокадии вовсе не следует иметь с ними дело, если она желает сохранять репутацию добропорядочной девушки.
Лека вспылила. Ей указывают, как себя вести! Еще недавно она слышала подобное в стенах Института! Теперь ее снова и снова тыкают носом! Попрекают, что она портит репутацию семейства, пренебрегает домашними узами. В таком случае она может не обременять их своим присутствием. Извольте, выдайте ей положенные деньги, и она пустится в самостоятельное плавание по жизни.
Через месяц Леокадия Манкевич уже жила в небольшой съемной квартире и обустраивала жизнь по своему разумению. Липсиц действительно выдал некоторую часть причитающихся ей денег, но не все, чтобы не пустила по ветру. Лека довольно быстро нашла им применение. Скоро в столице появилось новое заведение, куда стали стекаться ее бывшие и новые друзья. «Трущобная кошка», так называлось это заведение, превратилась в клуб с маленьким рестораном, где коротали время те, кто считал себя непризнанным гением, чей талант не оценила пошлая и заскорузлая публика. Именно тут они находили достойных зрителей и слушателей. Так как в творческом мире непризнанных талантов оказалось много, «Трущобная кошка» никогда не пустовала и даже стала популярна.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
